Зерно сомнений

Запрет на экспорт гречки (точнее гречихи, крупы грубого помола из гречихи и гречневого зерна обрушенного, как сказано в постановлении правительства) будет действовать в России с 5 июня по 31 августа 2021 года. Сделано это было, как следует из документа, в целях сохранения необходимых объемов гречки на внутреннем рынке и недопущения резких колебаний цен.

То есть логика здесь такая: после запрета экспорта гречки ее предложение на внутреннем рынке вырастет, что должно сдержать рост цен.

Такое немудреное решение правительства появилось потому, что оно обеспокоилось существенным увеличением экспорта российской гречихи в последние месяцы. По данным экспортеров зерна, крупнейшим покупателем российской гречихи в период с 1 июля 2020 года по 21 апреля 2021 года стал Китай – 26,2 тыс. тонн. Далее следуют Латвия – 14,3 тыс. тонн и Украина – 13,2 тыс. тонн. Всего Россия в 2020 году собрала 893 тыс. тонн гречихи. (в 2019 году – 786 тыс.тонн).

А что с ценами, из-за которых ввели запрет экспорта? В период с начала 2021 года по 26 апреля 2021 года цены, по данным Росстата, выросли в России на крупу гречневую-ядрицу на 4,4%. Это выше, чем официальная инфляция в целом за этот же период – 2,7%. Но, как видим, не на столько уж и отличаются индексы цен. И тем не менее принимается такое радикальное решение.

Напомню, что президент в недавнем послании Федеральному Собранию говорил о том, что нужно искать рыночные механизмы регулирования, причем только вовремя и в том объеме, который необходим. А по поводу директивного установления цен он сказал, что «не надо здесь тень на плетень наводить и всех пугать». Запрет на экспорт – это пока еще не директивное установление цен, но и рыночным механизмом это точно не назовешь.

Теперь давайте посмотрим, что происходит, когда мы даже не запрещаем, а только ограничиваем экспорт какого-либо товара. Пример есть хороший – зерно.

В России в 15 февраля 2021 года была введена, во-первых, квота на экспорт зерна в объеме 17,5 млн. тонн (действует до 30 июня 2021 г.). Во-вторых, пшеница стала облагаться экспортной пошлиной в 50 евро за тонну (с 1 марта 2021 г.), кукуруза – 25 евро, ячмень – 10 евро за тонну (обе введены с 15 марта 2021 г.). Результат: Россия в апреле 2021 года поставила за рубеж 830 тыс. тонн пшеницы, что на 75% меньше, чем за аналогичный период 2020 года (3,24 млн. тонн). Это называется обвальным сокращением экспорта.

Смотрим на цены: цены на муку пшеничную с начала 2021 года по 26 апреля 2021 года выросли, по данным Росстата, на 3,2%, что немало с учетом столь мощных ограничительных мер по экспорту.

Ну так правильно делает правительство, повышая экспортные пошлины или даже запрещая экспорт? Лучше, конечно, обходиться без этого. Уж без запрета на экспорт – точно. А введение (повышение) экспортных пошлин не должно обвально сокращать экспорт.

Во-первых, когда такое происходит, как с пшеницей, российские экспортеры теряют рынок. Представьте: мы с таким трудом выходили на экспортные рынки с теми или иными товарами, а тут вдруг сами уходим с них. Нет, не уходим, просто убегаем, можно сказать. Очевидно же, что место российских экспортеров на мировых рынках пустовать не будет. Его быстро займут. Убытки для экономики в таком случае будут огромными. Цена – миллиарды долларов США.

Во-вторых, сельхозпроизводители в условиях экспортных ограничений будут менять структуру посевов, а то и вообще сокращать посевные площади. В результате после относительно кратковременного периода сдерживания цен мы рискуем получить их рост из-за того, что предложение на российском рынке будет вновь падать. В результате и рынки мировые потеряем, и цены, спустя некоторое время, продолжат расти.

Вызывает серьезнейшее беспокойство и то, как эта идея – ограничение, или даже запрет экспорта – стремительно овладевает умами наших чиновников. Вот уже и Минпромторг предлагает включить в перечень товаров, являющихся существенно важными для внутреннего рынка России и в отношении которых в исключительных случаях могут быть установлены временные ограничения или запрет экспорта, железную руду, полуфабрикаты из железа и нелегированной стали, стальной прокат, а также медную заготовку, лом и отходы меди, медную и алюминиевую проволоку и необработанный алюминий. Ограничения экспорта этих товаров, по мнению чиновников, должно помочь сдержать рост цен и на металлопродукцию, реализуемую на внутреннем рынке.

А Минэнерго предлагает сделать то же самое в отношении бензина и других нефтепродуктов. Это министерство также подготовило соответствующий проект решения правительства. Обоснование аналогичное: в целях недопущения роста цен. Запрет на экспорт может коснуться 13-ти наименований нефтепродуктов, в том числе автомобильных бензинов марок 80, 92, 95, 98.

Запрет на экспорт, как видим, становится популярным. И вряд ли все ограничится гречкой.

Указанные меры все равно будут иметь ограниченный эффект с точки зрения сдерживания роста цен еще и потому, что этот рост связан далеко не только с экспортом, но и с массой других факторов: ослаблением рубля, неэффективным госрегулированием тарифов естественных монополий, неуклюжими попытками госрегулирования цен в целом, недостаточным уровнем конкуренции, российскими антисанкциями и пр. Зато издержек от таких жестких запретительных мер будет гораздо больше.

Игорь Николаев,
доктор экономических наук
«Новая газета»