Зачем такое разрешают?

Дед мой был человеком тяжелым, деспотичным, даже жестоким. Оно и неудивительно – прожил он совсем непростую жизнь, много работал и мало от жизни видел хорошего. А потом его парализовало. Инсульт.

Это казалось какой-то особенно подлой шуткой природы – до последнего он оставался крепким, здоровым, подтянутым, не хотел перебираться из собственного деревенского дома в город, поскольку просто не понимал, чем ему там заняться. И верил в себя, в эту свою силу, почти звериную, в способность самостоятельно выбраться из любой ситуации. И вдруг – буквально в секунду – превратился в человека беспомощного, слабого, целиком зависящего от других. Думаю, ему это было тяжелее, чем многим прочим, чуть менее привыкшим полагаться только на себя. Ну и обиднее, что ли.

Он весь был погружен в текучку обыденных забот, никогда ничем не интересовался, кроме, пожалуй, футбола, да и некогда ему было особенно интересоваться. А тут обнаружилась целая гора свободного времени. Я пытался давать ему книжки – но нет, это было не его. И показал, как обращаться с пультом от телевизора. То, что телевизор давно уже не громоздкий деревянный ящик с тремя каналами (в деревне больше не ловилось), его изрядно изумило.

Он даже почти перестал гулять вокруг городского дома со своей палочкой и затевать склоки с собачниками (хотя врачи настаивали – надо гулять). Лежал целыми днями и смотрел. И приходил в ужас.

Подальше от власти

Уже был Путин, но еще оставалось что-то вроде свободы. Внутри телевизора спорили, ссорились, ругали власть, действующую и прошлую. А также изредка показывали голых женщин. Все это потрясало его, изумляло, не хотело укладываться в голове. Он не то чтобы не заметил перестройку и девяностые, но все происходившее в стране и со страной оставалось где-то на периферии сознания, занимало мало. И вот теперь разом обрушилось на ослабевшего моего старика.

Он лежал на диване, щелкал каналами и повторял одну и ту же фразу: «Зачем такое разрешают?» Его мир – безжалостный к простому человеку советский мир, давно уже издохший, – рушился вот только теперь, на моих глазах. Его непростая жизнь – а ребенком он видел и раскулачивание, и арест своего отца, моего прадеда, – приучила: от власти, во-первых, держаться надо как можно дальше, а во-вторых, никогда и ничего про нее не говорить. Так спокойнее. Всем. Иначе сожрут и не поперхнутся.

Он не особенно любил ни Горбачева, ни Ельцина, однако начинал трястись, когда видел их в «Куклах». Тут, наверное, нужно уже и примечание для молодых читателей, если таковые вдруг обнаружатся: была в прежние времена передача на НТВ, сценарии для которой писал Виктор Шендерович* и где политиков изображали огромные резиновые куклы. И это было довольно безжалостно по отношению к политикам. И это было смешно. Ну или тогда казалось, что смешно. Врать не буду, не пересматривал.

Мир «дополнительных угроз»

Потом он умер, а на неделе я его вспомнил... Или нет, не так. Вспоминаю я его, конечно, всегда, я любил его и люблю, хотя всякое между нами случалось – человек он был, как отмечено выше, не особенно добрый. Да и я. Но тут особый случай: слушая на неделе выступления президента Российской Федерации, два подряд, на коллегии МВД и на встрече с волонтерами, я словно бы услышал этот слабый, ломающийся голос: «Зачем такое разрешают?»

«Мы с вами, к сожалению, знаем, что такое интернет и как он используется для продвижения совершенно неприемлемого контента: для распространения детской порнографии, проституции, для доведения несовершеннолетних до самоубийств. Но кто бы и под каким бы то ни было предлогом, под каким бы то ни было соусом ни пытался хладнокровно использовать детей для достижения своих собственных эгоистических «хорьковых» целей, мы никогда не должны забывать о том, что это наши дети, и работать нужно так, чтобы не создавать дополнительных угроз для их жизни и здоровья». Ну и так далее, все, наверное, эпохальные речи слышали.

Я много думал, кто же все-таки показал наконец вождю интернет. Судя по списку того, что вождь в интернете нашел, рискну предположить, что старый друг Сильвио Берлускони. Специфический какой-то набор интересов. Я впервые увидел сеть в 1994-м, с 1997-го пытаюсь здесь что-то делать, стаж, в общем, приличный, и, не поверите, ни разу не натыкался на детскую порнографию. Просто потому, что не искал, думаю. Наверняка и это тоже в интернете есть. В интернете всё есть.

Пропустить информационную революцию

Ладно, на самом деле тут шутить не получается. Просто представьте себе – несколько десятилетий прошли мимо человека. Интернет за это время сделался для нормальных людей чем-то вроде воздуха. В нем наша жизнь, он меняет привычки, рабочие практики, даже представления о добре и зле. Информационная революция случилась, не менее важная, чем те, что были связаны с изобретением письменности и затем – с изобретением книгопечатания, но куда более стремительная.

И все это человек, единолично и бессменно правящий огромной страной двадцать лет, попросту не замечал. Раньше все его попытки показать, что он тоже эту штуку видел, выглядели смешно и нелепо: помните, совсем еще недавно он рассказывал (студентам, живому будущему!), как листал «принесенные помощниками видеоподборки», чтобы разобраться со знаменитым фильмом про дворец. Теперь, похоже, все-таки показали. Речь про наболевшее, про личный опыт, про страх отжившего перед живым и непонятным.

И свести эту растянутую речь можно к одной емкой фразе: «Зачем такое разрешают?»

Правда, дед мой, тяжелый и недобрый человек, испугавшийся перемен, запретить ничего не мог. Он даже телевизор без моей помощи не всегда мог включить. А президент Российской Федерации многое может сломать, запретить, многим испортить жизнь. И похоже, уже не может ничего другого.

Иван Давыдов
«Вот Так»