«В элитах начнется страшная грызня на взаимное уничтожение, всех их сметет»

Иноземцев – о внутренних конфликтах во власти и сроке годности «путинской стабильности»

«Возможности сменить эту власть на выборах я не вижу»

– Владислав Леонидович, в своих статьях вы давно прогнозируете, что нынешний российский политический режим проживет до конца этого десятилетия. За счет каких резервов прочности?

– Такая датировка сложилась после Болотной (рекордные по массовости протестные митинги в конце 2011-начале 2012 годов, «Марш миллионов» 6 мая 2012 года, накануне инаугурации избранного президента Путина, и последовавшее за этим «Болотное дело» – крупнейшее уголовное дело против активистов оппозиции в те годы – прим. ред.) и исходя из того, что этот режим слому не подлежит. Возможности сменить эту власть на выборах я не вижу. И не вижу серьезной вероятности того, что возникнет такое же сильное народное возмущение, какое мы видели в конце 80-х. Ресурсы системы, финансовые и другие, велики. Уровень жизни населения снижается, но не обвально, постепенно. Поэтому население пассивно. Причем наиболее пассивны те, кто живет хуже всех. Другие как-то удовлетворяют свои потребности. Недовольство, даже становясь все более демонстративным, в протест не переходит. Как и во времена «развитого социализма».

Одним словом, сейчас мы находимся в состоянии устойчивого равновесия, деструктивно на систему ничто не воздействует. Переворот под влиянием сил просвещения, оппозиции и чего-то подобного ей не грозит.

Режим может прийти в упадок под собственной тяжестью, его могут подорвать внутренние конфликты. Особенно если система станет настолько неэффективной, что перестанет генерировать постоянный cash flow для ее бенефициаров. Однако конфликты случатся только после физической смерти Путина, когда будут раскрепощены и начнут сталкиваться противоречащие друг другу силы, в том числе центробежные.

А чтобы система вышла из равновесия, необходимы сильнодействующие внешние факторы. Например, глубокое падение нефтяных цен. Или санкции «судного дня» в ответ на вторжение Путина на Украину. Но на данный момент такие факторы, как угроза глобального экономического кризиса, отсутствуют. А сам Путин ведет себя на внешнеполитической арене осмотрительно. Особенно после присоединения Крыма, когда он, по-видимому, просто не отдавал себе отчета, на какую реакцию со стороны Запада нарвется. Думаю, что второго «Крыма» он не допустит.

Вы спросили, за счет каких ресурсов протянет система. Но чтобы съехать с небольшого пригорка, машине не нужны никакие ресурсы, она это сделает и с выключенной передачей, на одной инерции.

– Но с неработающим двигателем обратно на тот же пригорок не вернешься. И тем более не поднимешься выше.

– А зачем? Нынешняя система – это ракета, которая, однажды оторвавшись от земли, ушла в открытый космос, летит себе и летит. Пока не столкнется с астероидом.

– 2021-й – год 30-летия распада СССР. Советский Союз во многом держался на насилии и лжи. И, по свидетельствам многих активных участников горбачевской Перестройки, его развал закономерно начался с демократизации и гласности...

– Помощник Горбачева Анатолий Черняев еще при Брежневе писал в дневнике, что продуктов нет, народ живет непонятно как и надо все менять. И вначале у инициаторов Перестройки было две идеи фикс: что надо поднимать экономику и переходить к гласности. Те, кто начинал Перестройку, действовали из добрых побуждений, но при этом не представляли всего масштаба и природы накопившихся проблем.

Главные проблемы лежали в других плоскостях. Во-первых, это были проблемы национальных отношений, которых на старте Перестройки никто из ее инициаторов не видел в упор. Все они пребывали в уверенности, что советский народ сложился как «новая историческая общность», и о вероятности межнациональных конфликтов просто не думали. Во-вторых, точно так же они не понимали, что советская система не является правовой – несмотря на то, что судьбы людей уже давно решались не «тройками», а судами, по Уголовному, Административному, Трудовому, Семейному кодексам. Им казалось, что достаточно усовершенствовать законы – и наступит подлинный социализм.

Но правовая система как таковая была видимостью, фикцией. Не было разделения властей, судьи фактически назначались и, если возникала такая потребность, судили «по звонку», государство не было ответчиком по искам, по отношению к партийной номенклатуре действовало одно правоприменение, по отношению к остальным – другое.

Экономические проблемы сами по себе не уничтожили бы страну. По моему мнению, экономика не была драйвером политики ни во время Перестройки, ни после нее: в 90-х экономических проблем стало еще больше, но это не сокрушило ни Ельцина, ни российскую систему в целом. Поэтому вопрос, можно ли было спасти Советский Союз реформами по-китайски или нельзя, вторичен. Экономика живет своей жизнью, а политика – своей. Корневая причина в том, что советское руководство не понимало, что новыми законами оно не улучшит систему, а сломает ее, и что, ослабив имперскую хватку, спровоцирует огромное количество конфликтов, роковых по своим последствиям.

– К чему я веду? Так, может, Путин прав в том, что уничтожает политические свободы, свободу слова, закрывает глаза на вседозволенность силовиков в отношении гражданских активистов, предпринимателей? Может, он таким образом спасает целостность нашего сложносоставного государства, потенциально начиненного многообразными конфликтами?

– С моей точки зрения, сложно сравнивать то, что мы имеем сейчас, с концом 80-х. Я параллелей не вижу. Тогда гласность привела к «сепаратизму» Прибалтики, Молдавии, Грузии, Азербайджана (республики, не участвовавшие в мартовском референдуме 1991 года о сохранении СССР – прим. ред.), обострению межнациональных отношений почти во всех советских республиках. Проблемы стремительно углублялись, но в течение многих месяцев не решались, а только обсуждались (на детальное составление нового Союзного договора союзный центр вышел только в апреле 1991 года – прим. ред.). Сейчас такого не будет. Во-первых, никакого недостатка в информации нет, при желании можно найти любую. И такого же взрывного эффекта гласности, как в конце 80-х, уже не будет. Во-вторых, даже если потребуют дополнительных полномочий, к примеру, Татарстан и Тыва, это будут вызовы совсем другого масштаба. Просто нужно отслеживать их, действовать на опережение и адекватно реагировать на них.

Я вообще не понимаю стремления «закручивать гайки». Вы контролируете все бюджетные потоки и можете себе позволить «отпиливать» от них, сколько хотите. Как этому помешает освобождение бизнеса и привлечение иностранных инвестиций?

– Политически индифферентное население, задавленная оппозиция, подконтрольные СМИ, ручной парламент, послушный исполнительный аппарат, лояльные силовики – идеальная ситуация для проведения экономических реформ. Горбачев, имей он такие ресурсы, возможно, рискнул бы осуществить пусть и осторожные, постепенные, но в целом масштабные рыночные реформы. Как вы думаете, после парламентских и президентских выборов Путин добавит бизнесу и регионам возможностей свободного развития?

– Есть два типа государства. Первый – демократия, когда есть масса людей, которые хотят жить лучше, зарабатывать больше и поэтому активно выступают за экономический рост, соответственно, за более низкие налоги, упразднение административных барьеров и так далее, давят снизу на власть, лоббируют свои интересы. Второй тип – монархия: монарх рассматривает страну как свою собственность и, желая передать наследнику более богатое государство, развивает экономику, привлекает инвесторов, стимулирует рост фондового рынка. Классический пример такого подхода – Дубай.

Наша система не то и не другое. Это вообще не государственная система, а класс барыг, которые, прикинувшись государством, банально «заколачивают бабки».

С одной стороны, политическая элита фактически владеет страной (при этом делая вид, что это не так, еще и получает щедрые зарплаты). Изымая деньги из экономики, она, через огромное количество подставных лиц и «кошельков», складирует их или монетизирует в разного рода активах на территории России и за ее пределами. В итоге создается «неклассическая» ситуация: реализоваться полностью эти «подпольные миллионеры» и миллиардеры не могут, передать собственность сомнительного происхождения по наследству им тоже вряд ли удастся. Тогда зачем суетиться, стараться подтолкнуть экономический рост? Тем более что из бюджета в карман непрерывно и широкими потоками перетекает cash flow.

Не трогай Михаил Сергеевич советскую систему, она, теряя гайки на ходу, худо-бедно проехала бы еще 10-15 лет. Нынешняя система гораздо более устойчива и эффективна, полностью контролируется ее учредителями и дает им немереные доходы. Мировые цены на газ растут, Европа от российского газа в обозримом будущем никуда не денется, капитализация «Газпрома» тоже растет, на счетах накапливаются миллиарды долларов. Вот оно – счастье. Так зачем Путину и его окружению что-то менять, усовершенствовать? Четыре процента роста ВВП в год – они зачем? У тех, кто владеет и управляет системой, и так все настолько хорошо, что плюс еще 4% не представляют для них абсолютно никакого интереса, особенно в сравнении с необходимыми для этого усилиями и жертвами.

В сложившейся ситуации задача властей предержащих прямо противоположна: как можно меньше что-то менять. Начнешь менять – развалишь. Поэтому, с точки зрения интересов Путина и его «команды единомышленников», то, как они поступают, – это наиболее рациональные шаги. Многие считают, что Путин не в ладах с реальностью. Но, вообще-то, человек, находящийся не в ладах с реальностью, не может оставаться у власти на протяжении 21 года.

«Осуществить управляемый переход власти, по моему мнению, не получится»

– Думаю, распространенное лучезарное представление о будущем таково: оковы тяжкие падут, темницы рухнут, Алексей Навальный выйдет из тюрьмы, Михаил Ходорковский вернется из Лондона – и все мы станем поживать долго и счастливо. Но так, похоже, не будет. Владислав Леонидович, какие, по вашему мнению, силы будут в первую очередь претендовать на власть после ухода Путина? У кого из них наибольшие шансы на успех в борьбе за власть – у приверженцев модели «осажденной крепости» или у сторонников интеграции в европейский и – шире – западный мир?

– В дискуссиях о том, что будет после Путина, я не встречаю одного фундаментального, главного вопроса: когда? Если «после Путина» наступит завтра, то мы имеем дело с одной страной, если через 15 лет, то с совершенно другой. Не будет не только Путина, но и Навального с Ходорковским. Через 15 лет эти люди, да простится мне моя откровенность, не будут играть никакой значительной роли. Эта не та ситуация, когда рабочие и матросы свергнут царя и станут поджидать, когда из Швейцарии подъедет Ленин, а из Америки Троцкий. Не станут.

При этом я не вижу и шансов передачи власти от Путина какой-то из его дочерей или условному сыну Патрушева. С политического горизонта они исчезнут вместе с отцами. Российская Федерация все-таки не романовская империя и не Туркменистан, а более-менее современная европейская страна.

Сегодняшние элиты вообще не будут участниками будущей борьбы за власть. Осуществить управляемый переход власти, по моему мнению, не получится.

Даже если Путин назначит преемника, с его уходом, по причине смерти или отставки, привилегии преемника будут оспорены другими. В элитах начнется страшная грызня на взаимное уничтожение. В результате всех их сметет. После распада СССР у власти не осталось никого из верхушки Компартии. С уходом Путина будет приблизительно то же. Власть перейдет от нынешних 70-летних сразу к нынешним 30-летним.

«Znak.com»
(в сокращении)