Алексей Навальный: «Серьёзно заболеешь – умрёшь»

Как-то Михаил Ходорковский, отсидевший в тюрьме 10 лет, сказал мне: там главное не заболеть. Лечить тебя никто не будет. Серьезно заболеешь – умрешь.

Эту же истину вам подтвердит любой зэк и обязательно добавит историю из личного опыта. Как у кого-то в камере воспалился аппендицит, он два дня корчился от боли и умолял отвезти его в больницу, а увезли тогда, когда стал зеленый и начал терять сознание. Вот познаю теперь эту истину сам.

Случилась такая неприятность – сильно заболела спина. Ни согнуться, ни разогнуться.

Те, кто следил за моими судами, могли обратить внимание, что я никогда не сижу в «аквариуме» и часами хожу. Потому что я мог либо стоять, либо лежать. Видимо, нерв защемило от постоянного сидения в автозаках и «пеналах» в скрюченном виде.

Я про это молчал. Неприятно, конечно, но не смертельно – вылечат.

А не лечат. Когда этапировали, я забеспокоился и начал уже каждый день писать: алле, очень больно. Пустите врача сюда или дайте лекарства.

Не дают.

И уже с кровати встать тяжело и очень больно. Жалобы берут, но ничего не делают. Неделю назад смотрела меня тюремный врач и стала давать 2 таблетки ибупрофена, но диагноза я так и не знаю.

Ровно как это описывают те, у кого проблемы со спиной, осложнение пошло в ногу, и целые ее участки потеряли чувствительность. Если обопрешься на правую ногу, просто упадешь. Это немного расстраивает – за последнее время я все-таки привык к своей правой ноге. Не хотелось бы с ней расставаться.

С другой стороны, если жизнь дала лимоны, делай из них лимонад.

Я уже представляю, как буду ходить по зоне со стильной тростью. Внутри которой, конечно, спрячу острый клинок. А может, с костылем. Его я смогу легко кидать, превратив в смертельное оружие.

Но идеально – это деревянная нога. Вы помните мою метафору про тюрьму? Космическое путешествие.

Так в этом случае я стану космическим пиратом! На деревянной ноге! Смогу разговаривать фразами из «Острова сокровищ» вроде: «Одни боялись Пью, другие Билли Бонса, а меня... меня боялся сам Флинт».

Согласитесь, это будет круто. Только вот не знаю, где достать пиратского попугая на плечо. Ну, может, будут пролетать над нашей зоной, тогда поймаю одного.

Оставайтесь здоровыми.

---

Зачем Кремль делает из Навального Магнитского?

Ситуация с Навальным развивается по банальной траектории. Похоже, для него решили не делать исключения из общих правил. Общее правило в России состоит в том, что тюрьма – это пытка. Но случай Навального не банален. В Кремле не видят сходства между положением Навального и положением Магнитского. Естественно, с высоты их башен деталей не разглядеть. Тем не менее, есть и сходство и различие – правда, другие, чем те, что видит Песков. Сходство состоит в том, что обоих сознательно пытали (с ведома или без ведома Путина – это, на самом деле, не имеет никакого значения). А различие – в том, что одного уже запытали до смерти, а другого – еще нет. Все очень просто, не бином Ньютона какой...

Впрочем, есть и специфика в деле Навального. Отчего и как погиб Магнитский после того, как его посетили в камере восемь сотрудников СИЗО, вооруженных дубинками, доподлинно никому неизвестно, кроме этих восьмерых сотрудников. А они, боюсь, об этом никому не расскажут. Но к Навальному, по крайней мере пока, применяется все-таки нестандартный, хотя и не уникальный в России «подходец», который условно можно назвать «итальянской пыткой» – по аналогии с «итальянской забастовкой».

Это когда, как писал Ленин, по сути издевательство, но формально – все по закону. Антитеза – это когда все идет «по беспределу». То есть, как у подавляющего большинства: как в «воспитательной комнате» в Ярославской колонии, например. Или, как у «русского Илона Маска», инженера Пшеничного из города на Неве – с изнасилованием и шнуром на шее. В этом смысле Навальный несколько на особом положении. Но только в этом и, повторюсь, пока.

В чем суть этого метода? «Итальянская пытка» осуществляется в строгом соответствии с исправительно-трудовым (меня всегда смешит этот постсоветский анахронизм) законодательством. Оцените изящность и тонкость работы. По «беспределу» жертве просто не дадут спать в пресс-хате подкупленные и науськанные администрацией другие зека. Просто, надежно, но не комильфо. А вот Навальному не дают спать сами сотрудники, причем совершенно официально, в полном соответствии с действующими предписаниями (замечу, только для этого и созданными), да еще и строго по расписанию. Красиво, умно, изощренно. И все, что для этого нужно, – пометить Навального как склонного к побегу в каких-то внутренних файлах системы. Мне, кстати, не совсем понятно, обжаловали уже адвокаты внесение этой записи в дело в судебном порядке или нет, потому что с этого стоило бы начать. Но, поскольку доступ Навального к правосудию полностью закрыт в России, принципиального практического значения это сейчас не имеет.

Важнейшим элементом «итальянской пытки» является собственная болезнь. Странно, что Навальный осознал это так поздно. Поскольку применять насилие прямо, то есть просто бить, в рамках этого пыточного метода не предполагается, то надо дождаться, пока заключенный сам заболеет и потом отказывать ему в предоставлении медицинской помощи. Это пытка на «самообслуживании», формально тюремщики ни при чем – жертва сама себя истязает своей же собственной болезнью. Ну, а как отличить качественную медицинскую помощь от некачественной? В России и на воле-то большая часть населения лишена нормальной медицинской помощи, а в тюрьме и подавно ее нет.

Очень удобная схема. Была опробована на Магнитском. Кстати, ни один медик и, тем более, тюремщик не был наказан. Конечно, это был не первый случай, просто в силу обстоятельств он стал хрестоматийным. Сейчас эта пыточная технология стала конвейерной. Львиная доля признательных показаний сходят с этого конвейера чаще, новые «Лады» на ВАЗе. Последний случай, который у всех на слуху, – дело Фургала. Здесь преимущество имеет тот, кто от природы здоров и к тому же обладает уникальной способностью принять несвободу как данность (если это не сделать, то любое природное здоровье очень быстро превратится в нездоровье – человек просто сгорит). Навальный во всех отношениях является крайне уязвимым для этой пыточной системы. Он еще не пришел в себя после тяжелейшего отравления, на что требуются годы, если это вообще в принципе возможно. И он очень не похож на человека, который умеет что-то и, тем более, несвободу, воспринимать как данность. Поэтому быстрое ухудшение здоровья Навального, особенно в условиях Покрова, легко просчитывалось.

Естественно возникает вопрос – для чего Кремлю подвергать Навального пыткам, пусть и замаскированным под соблюдение правил? После «дела Магнитского» в чем здесь фишка знают уже во всем мире, а про русского человека, для которого зона – второй дом, и говорить не приходится. Ответ может быть неожиданно прямолинейным – ну, во-первых, в этом есть политическая необходимость. Осознанная это необходимость или нет – другой вопрос. Может быть, имеется специальный план, а может быть, действует «коллективное бессознательное», но объективная мотивация применять пытки имеется. Навальному надо откорректировать образ и превратить его из героя-победителя в страдальца и жалобщика. Страдальцев на Руси любят, но их здесь много. А вот таких наглых как Навальный – мало. Надо поправить положение.

Очень заманчиво было бы для них сломать Навального и превратить его, например, в Развозжаева, если кто еще помнит такого героя «болотных» лет. Предъявить массам кающегося лидера – вот была бы потеха. Еще бы хорошо, чтоб публично признался, что он агент Госдепа. Но на это они, конечно, не рассчитывают, там совсем дураков нет. Но уже одно то, что буквально через пару месяцев после ареста сторонники Навального вынуждены обсуждать его здоровье, его жалобы, его спину и ногу, и все это вместо планов «взятия Кремля» и строительства России будущего, является в системе отсчета кремлевских мудрецов относительным успехом. Как тут не вспомнить «бедро Примакова», которое Доренко смаковал в эфире Первого канала. Эти люди не меняются.

Но объективные выгоды все-таки не главное. Важнее субъективные потребности. Им просто это приятно. «Кремлевские» оказались перед сложным выбором. К ним на территорию забрел вожак «посадских» и теперь он полностью в их руках. Что делать? Проявить разумную осторожность и осмотрительность, рассматривая его как «военнопленного», или воспользоваться случаем и дать волю всем своим низменным страстям? Бывает по-разному. Нацисты, отправившие в лагеря и казнившие сотни и тысячи немецких коммунистов, содержали их лидера Тельмана в относительно привилегированных условиях в течение 11 лет, пока не приняли решение его тайно убить, замаскировав казнь под налет союзной авиации. Но сравнение с нацистами в России неприемлемы. Здесь не принято упускать случая.

Инстинкт самосохранения должен был бы подсказать Кремлю, что в его же интересах было бы создать для Навального «особые» условия «не как всем». Даже, может быть, бесплатно поместить его в один из тех тюремных «апарт-отелей», которые строятся для бывших правоохранителей и воров в законе. Сидел бы как какой-нибудь цапковский Цеповяз, и кайфовал с крабами, а Генпрокуратура показывала бы эти фото в ЕСПЧ. Двух бы зайцев сразу убили. Кстати, о зайцах. Сейчас в Кремле, когда речь заходит о новых санкциях, во весь голос распевают песенку из гайдаевской комедии «А нам все равно...». Но на самом деле, как показывают заявления российских оборонщиков последних дней, это далеко не так. Что же заставило Кремль, обычно осторожный и осмотрительный, пойти наперекор своему основному инстинкту? Рефлексы шпаны из подворотни – мстительной и злопамятной. Не смогли устоять перед искушением оттоптаться на том, кто так их доставал.

В тяжелой и изнурительной борьбе инстинкта самосохранения и мстительного рефлекса в Кремле победил рефлекс. Впрочем, это закономерно. Физиологи меня поправят, но мне кажется, что рефлексы древнее инстинктов, инстинкты все-таки больше от человека, а рефлексы от обезьяны. В общем, в этой ситуации Кремль сдавал своеобразный тест на IQ и полностью его провалил. «Кремлевская обезьяна» в конечном счете победила «Кремлевского человека». А «обезьяна», у которой в руках целая пыточная машина – это даже хуже, чем обезьяна с гранатой. Она способна подорвать ту самую стабильность, которая ей собственно и позволяет находиться в Кремле.

Владимир Пастухов
«МБХ медиа»