Глумление как форма диалога

Как для ответа на все вопросы власть выбрала издевательство

У органа в концертном зале московского парка «Зарядье» – 85 регистров и 5737 труб разной формы и длины. Он самый большой в столице и один из самых больших в Европе. Это все я узнал, читая оптимистичную новость: «Имя органу в концертном зале “Зарядье” могут выбрать путем голосования среди москвичей». «Мы думаем над именем, это должно прийти и родиться. Как корабль назовешь, так он и поплывет. Может, проведем опрос на “Активном гражданине” или в соцсетях», – рассказала агентству городских новостей «Москва» директор концертного зала Ольга Жукова.

«О, выборы в Москве», – подумал я. И следом: «Да они же просто глумятся. Они же просто над нами глумятся». После жуткого московского лета (которое, вообще говоря, еще не кончилось – впереди 31 августа), после живых людей, которые были объявлены несуществующими в ходе проверки подписей, отданных за независимых кандидатов, после фестивалей охоты на прохожих, которые вместо привычных фестивалей бекона и тыквы проводили в городе мэрия и полиция, – такие вот выборы.

Хочется, впрочем, верить, что любители органной музыки со своим голосованием в этот ряд встроились случайно. Однако слово «глумление» – очень важное и очень точное для описания формата диалога, который выбрали для общения с жителями столицы страны, да и с жителями всей страны тоже, отцы города и отцы отечества. Хорошее такое слово, атмосферное, с историей и своеобразным антикварным ароматом. Как будто в лавку древностей заходишь, а там – немного пахнет сыростью, немного пылью и возможны самые разнообразные чудеса.

В четверг, 29 августа, Тверской суд Москвы арестовал на десять суток независимого (то есть незарегистрированного, теперь это синонимы) кандидата Илью Яшина за организацию несогласованной акции 3 августа. Арестовал в пятый ряд подряд – это ли не чудо? Взяли на выходе из спецприемника, где он отбывал четвертый срок, судили, снова отправили в спецприемник. Судья Мария Сизинцева – мне кажется почему-то, что важно запоминать фамилии всех этих великих людей, важно делать их хоть немного знаменитыми, – аргументы защиты выслушивать отказалась, свидетелей вызывать отказалась, зато зачем-то просмотрела видеозаписи с акции, сделанные полицейскими. Яшина на этих записях не могло быть по определению: он с 29 июля скитается по изоляторам временного содержания, но, возможно, госпоже Сизинцевой просто нравится смотреть, как полицейские охотятся на безоружных. Разное видео смотрят люди, чтобы пощекотать чувства, у каждого свой вкус.

В этой бесконечной череде арестов нет вообще никакого смысла – ни юридического, ни даже политического: выборы все равно состоятся, Яшина на них совершенно точно не будет, помешать ему агитировать за стратегию «умного голосования» (а он – сторонник именно этой стратегии, изобретенной Алексеем Навальным и предполагающей поддержку «вторых номеров», кандидатов, потенциально способных обойти стеснительных единороссов, скрывающих свою партийную принадлежность) тоже не получится. У него из ИВС отлично получается агитировать. Он, собственно, уже поагитировал: призвал на днях избирателей в том округе, где сам собирался баллотироваться, голосовать за кандидата от КПРФ Владислава Колмагорова.

После чего неназываемые, но бдительные товарищи стремительно напомнили Колмагорову, что он, подавая документы в избирком, забыл указать, что у него имеется судимость, хоть и погашенная, и Колмагоров с выборов снялся.

Если и есть в происходящем с Яшиным смысл, то только один: это именно глумление, тупая демонстрация грубой силы. Смеете голос поднимать? Каких-то выборов требуете? Честных? Ну так получите. Кандидат ваш посидит – причем столько, сколько мы посчитаем нужным, а вы пока идите голосовать, выбирайте имя для одного из самых больших в Европе органов. Ударение на второй слог, не перепутайте, бунтари.

Могут. Могут объявить живых людей несуществующими, вышвырнуть с выборов неугодных кандидатов, могут выписать человеку пять сроков подряд, могут тысячами ловить прохожих на улицах, бить, фабриковать уголовные дела. Могут, действуют, причем действуют демонстративно, явно наслаждаясь этой своей силой. То есть глумятся.

Все эти чудеса происходят ведь не только с Яшиным, хотя Яшин все-таки рекордсмен. Точно так же, на выходе из спецприемника, задержали независимого кандидата Юлию Галямину, отбывавшую второй административный арест. И тут же отправили на третий срок. Независимого кандидата Константина Янкаускаса сначала арестовали на десять суток за организацию акции протеста 14 июля, а потом оштрафовали на 20 тысяч за участие в той же акции. Адвокат намекал, что законы не велят дважды карать за одно и то же преступление (даже если считать, что преступление в принципе имело место), но не суду здесь законы писаны. Суд все тот же, Тверской, судья – Алексей Криворучко.

Независимого кандидата Любовь Соболь и вовсе в четверг облили на выходе из дома какой-то дрянью, да еще и снимали процесс на видео. Испортили одежду, а заодно салон автомобиля таксисту. Могут. Они здесь власть. Такие вот чудеса, такие вот запахи.

А чтобы не показалось, что слово «глумление» описывает только специфику московского общественно-государственного диалога, вот вам пример, так сказать, федерального уровня. Телеведущего Владимира Соловьева, одного из ключевых людей современной государственной пропаганды, спросили, почему на ТВ обсуждают только Украину, а российскую пенсионную реформу, например, не обсуждают. Соловьев, как профессионалу полагается, не растерялся и объяснил, что все дело в зрителе. Собственные дела россиянину неинтересны, а вот Украина – совсем другое дело. Сами, в общем, виноваты. Из пересказа, к сожалению, непонятно, хохотал ли, отвечая, заливисто знаменитый телеведущий. Все-таки не каждый день удается поглумиться так вот – со вкусом и с оттягом. Ну, будем надеяться, хохотал. Еще и классика приплел, сослался на Достоевского, подтверждая свою мысль о том, что русский человек скорее экстраверт, чем интроверт.

Покойные классики – они вообще безответные. Их к чему угодно можно приспособить. Хоть с Прилепиным в бой, хоть с Соловьевым – над зрителем глумиться.

Одни могут, другие терпят. Есть тут какая-то, видимо, все-таки связь. И да, напоследок, пока не началось голосование и агитация разрешена – я бы предложил орган из «Зарядья» назвать Омоном. Красивое имя, почти египетское. Ну, и трубы чем-то на дубинки похожи, если присмотреться.

Иван Давыдов,
«Сноб»