Ватрушкин и Россия

Лозунг, выдвинутый Вячеславом Володиным на заседании Валдайского клуба («Есть Путин – есть Россия, нет Путина – нет России»), словно выбит золотом по мрамору: он целостен, симметричен, поэтически уравновешен, красив, как формула e = mc². Сильно подозреваю: если такой малопримечательный политик, как Володин, и войдет в новейшую историю, то единственно благодаря этой фразе. От Грызлова, например, и сегодня уже никакой памяти не осталось, кроме усов и афоризма про то, что парламент не место для дискуссии.

К сожалению, аналитики нашли слабое место в формуле Володина. К досаде всех, кто ее успел вызубрить и сдать по ней зачет в вечернем эфире у Толстого и Соловьева, открылось одно обстоятельство, о котором нас предупреждал еще Булгаков устами своих героев. Неприятность заключается в том, что человек смертен. Словно в доказательство такой возможности, американский таблоид New York Post пустил слух о якобы смертельном заболевании члена, стоящего в левой части уравнения, отчего и само оно, предъявленное широкому научному сообществу без весомых доказательств, потеряло очарование убедительности. Так что лозунг оказался не выбит в мраморе, а нацарапан ржавым гвоздем на гипсовой табличке и наспех раскрашен кладбищенской серебрянкой.

И все же есть в этой формуле некая скрытая сила (не иначе, прохановская метафизика), что заставляет пристальнее в нее вглядеться. Примем Россию в качестве неизменного параметра, а левую часть уравнения сделаем переменной, как, собственно, и принято в демократических странах. Тогда открывается великое разнообразие возможностей, которые так и хочется исследовать, попробовать на зуб.

Вот, например, если бы президентом России волей случая стал не Путин (а ведь он стал им почти случайно), человек с короткой, мужественной, словно рубленой топором фамилией, а какой-нибудь достойный человек по фамилии Ватрушкин? «Есть Ватрушкин – есть Россия, нет Ватрушкина – нет России»... Что-то не то, верно? Эстетика какая-та нарушена, равновесие потеряно. Вроде как огромная страна с ядерным потенциалом зависит от человека с фамилией мягкой и уютной, но ненадежной, как подушка, будь он сам хоть трижды мачо. Однако допустить, что президентом России можно стать, только имея звучную фамилию, значило бы согласиться, что население страны выбирает национального лидера не по деловым и человеческим качествам, а лишь ориентируясь на набор морфем в его имени. А ведь это не так, верно? Закон не предусматривает дискриминации на выборах по признаку благозвучия-неблагозвучия имен кандидатов.

Или вот – чисто гипотетически – такой вариант: «Есть Рабинович – есть Россия, нет Рабиновича – нет России». Звучит сильно. Есть интрига. И даже историческая справедливость. Если чернокожий сенатор может стать президентом США, то почему Рабинович не может быть национальным лидером? Не нужно быть антисемитом, чтобы понять, что пока – не может. Ну не может, и все. Даже если он купит «Челси» и Чукотку. И тут по части толерантности мы сильно отстаем от заокеанского избирателя.

Гораздо более толерантны в России к тувинцам, поэтому стоит присмотреться к такой конструкции: «Есть Шойгу – есть Россия, нет Шойгу – нет России». Выглядит интересно. Тем более что этого сына тувинского и русского народа родина бросает на самые трудные участки, он безропотно ложится на очередную амбразуру и даже благодарит за доверие. А чтобы определить, режет ли ухо избирателя слово «Шойгу» при его отождествлении со словом «Россия», понадобится социология, ибо это дело общественного вкуса.

Какие еще персоналии приравнять к России? Навального? Он будет польщен, но большинство с этим не согласится. Ходорковский? Будет интеллигентно протестовать и возьмет самоотвод. Зюганов? У него в 1996 году была такая возможность, он ей не воспользовался, а второго шанса ему не дадут, да и возраст уже. Тимченко? Да, человек проверенный, но в ситуации ожесточенной дружбы с Украиной фамилия звучит провокационно: возникает нехорошая ассоциация с бандеровцами. Да и второе гражданство будет некрасиво торчать из уравнения.

А может быть – чем черт не шутит – «Нет Володина – нет России»? Он свой, саратовский. Как говорится у классика, «лишь это имя мне желает зла», а в остальном: «Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет». Но если представить визуальный образ, стоящий за именем, то у интеллигентствующих эстетов возникает чувство некоторой неловкости. Женская сущность России может, конечно, полюбить и такого, потому что любовь зла, к тому же с лица не воду пить, но в представительских целях хотелось бы кого-нибудь поинтереснее, его же Европе надо будет предъявлять.

Неужели и правда остается только Путин? Но есть, есть в русском мире фамилия еще более родная – Иванов! И у нас в правительстве даже есть такой – сокол, ястреб! «Есть Иванов – есть Россия, нет Иванова – нет России». Идеально! Стоп, стоп... А где гарантия, что из многих тысяч российских Ивановых не обнаружится какой-нибудь несимпатичный тип, насильник, казнокрад или вообще серийный убийца и нашу прекрасную родину будут уподоблять – вот этому? Вообще на экстремизм тянет.

Вышеизложенное служит куртуазным доказательством от противного, почему нельзя одного человека приравнивать к целой стране. Потому что страна – это не один человек, даже самый выдающийся, а как минимум народ («Носителем суверенитета и единственным источников власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ» – Конституция РФ, статья 3.). Никому в голову не придет сказать: «Нет Обамы – нет Америки», – потому что все знают: отпашет свой срок на галерах и начнет традиционный чес по университетам с лекцией на тему «Как я был президентом» – развлечение чуть ли не до конца жизни. Работающая система сдержек и противовесов так устроена, чтобы страна не зависела от причуд и здоровья одного человека. А вот когда «нет кого-то – нет России» – становится жутко. Потому что история показывает: когда страну приравнивают к одному человеку, страна вскоре исчезает.

Есть люди, без которых действительно трудно представить себе Россию: Пушкин, Гоголь, Достоевский, Толстой, Рахманинов... Ее культурные столпы. Скрепы, если угодно. Имена, проверенные временем. Есть ощущение, что они были с нами всегда. А вот как Россия еще полтора десятка лет назад обходилась без теперешнего нацлидера? Допустим, нелегко было, но справлялись же как-то... Каждый человек приходит из бездны и падает в бездну, таков закон жизни. Но тащить за собой в бездну целую страну?..

Формулу Володина можно принять только в одном случае – модифицировав ее в смысле Андрея Платонова: «Народ без меня неполный». То есть подставив в формуле вместо Путина каждого из нас. Тогда изыми из этого уравнения любого гражданина – и это уже будет другая страна, страна, в которой нет этого конкретного человека со всеми его достоинствами и недостатками. Но и Конституция говорит о том же: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью». Любой человек – по фамилии Плюшкин, Ватрушкин, Хабибуллин, Флейшман, Иванов, Петров... Ну и Путин тоже, в ряду прочих, дай Бог ему здоровья. Фамилия, кстати, не самая редкая.

Сергей Гогин
«Ежедневный журнал»