ИВАН ГНЕЗДИЛОВ – РУКОВОДИТЕЛЬ ОТ БОГА

Трест «Тувинстрой» в республике всегда занимал лидирующее положение среди строительных организаций. Здесь, пожалуй, были сосредоточены лучшие профессиональные кадры Тувы. Как среди рабочих, так и инженерно-технических работников. Не буду перечислять все знаменитые на всю республику фамилии и назову лишь бригадира отделочниц Г.Бизяеву, начальника СУ-48 Б.Алёхина и управляющего трестом Ч.-Д.Ондара. Эти фамилии стали легендарными. Почти все серьёзные объекты в Кызыле строились силами этого треста. Особенно такие сложные, как Домостроительный комбинат. Но основной упор в то время был направлен на решение жилищной проблемы. И потому жилья строилось много. А с пуском ДСК темпы строительства жилья утроились.

Но, тем не менее, трест 17 лет подряд проваливал план. С выполнением шли только СУ-48 Б.И.Алёхина и СУ «Кызылстрой» П.И.Чербакова. И вот летом 1985 года в трест прибыл из Саяногорска новый управляющий – И.Гнездилов. Солидный мужчина с громоподобным голосом, сердитым видом, ростом под 2 метра и весом в 132 кг. Впечатление он производил грозное.

Его появление восприняли по-разному. Больше всех был разочарован заместитель управляющего трестом по общим вопросам Е.Зябрев. Амбициозный и заносчивый, он сам рассчитывал занять кресло управляющего, но как-то всё проходило мимо него. Зябрев и Гнездилов друг друга знали хорошо, поскольку были коллегами. Только трест «Саяналюминстрой» выполнял объёмы строительства раз в 10 большие, чем «Тувинстрой»: строил алюминиевый завод и город Саяногорск. В тресте так сложилось, что Зябрев мог на объект дать ресурсы, а мог и отказать. И управы на него фактически не было. Его активно поддерживал секретарь тувинского Обкома Ванжа и завотделом строительства Остапец. К тому же считалось, что он опытный и толковый снабженец.

Так уж случилось, что у Зябрева с Гнездиловым сразу же «нашла коса на камень». Сошлись два характера. Причём, Иван Киндинович сразу выбил у Евгения Алексеевича главный козырь – решающее слово в части снабжения. Сам он был снабженцем от Бога. К тому же у него были отличные отношения с заместителем начальника Главкрасноярскстроя Ефимом Львовичем Рабинером. Поэтому, когда Зябрев начинал «упираться» по части снабжения, Гнездилов снимал трубку и решал вопрос сам.

1985 год трест прошёл ни шатко, ни валко. Зато с самого начала 86 года он стал быстро набирать обороты. И уверенно шёл в графике плана. Люди сразу оживились, появился интерес к работе – выросли зарплаты, регулярно выплачивались премии. К тому же Иван Киндинович оказался толковым популистом. Он мог, к примеру, в 5 утра явиться на объект, из закопченного чайника попить чаю с рабочими, ведущими монтаж первого панельного дома новой серии и поинтересоваться, как идут дела. Спросить, почему на объекте нет электрического чайника, а затем на диспетчерском часе вручить новый электрочайник начальнику управления и приказать, чтобы тот немедленно выдал его этой бригаде. Его авторитет в рабочей среде сразу стал непререкаемым. А ИТР его откровенно побаивались – на решения он был крут. И работать заставлял безбожно. К примеру, чтобы летом кому-то поехать отдохнуть или по ягоды-грибы в воскресенье или субботу, нужно было отпрашиваться у него. Но многие работали с огоньком, хотя были и такие, кто выражал неудовольствие. В общем, работать было тяжело, но интересно. Поэтому выполнение трестом плана 1986 года неожиданностью не было. А когда по итогам года работники получили тринадцатую зарплату, все ахнули: таких денег в тресте никогда не видывали.

При этом следует заметить, что Иван Киндинович на манер известного легендарного Чапаева «академиев не кончал». Родился он в степях, где буйствовал Пугачёв. В своё время закончил 9 классов и приехал в Сибирь на стройку. Закончил вечернюю школу, затем ушёл в армию. Вернулся и возглавил комсомольскую организацию треста, строившего Красноярский алюминиевый завод. Заочно окончил Новосибирскую партшколу, работал заместителем треста по кадрам, а затем ему поручили снабжение. Обладая уникальной памятью, он знал всё, чего не знали другие, более образованные, его коллеги. В его записной книжке был строгий учёт всего. Но главное – при своём строгом грозном виде он проявлял чудеса дружелюбия и человечности. Придя в трест, он тут же занялся решением квартирного вопроса всех руководителей и специалистов и обеспечил местами в детских садах. У кого были деньги, купили машины – а это в то время было очень сложно сделать. Построил жилой дом для работников треста. А чтобы закрепить кадры и не передавать 10% городу, назвал его общежитием.

Но вот какой случай мне запомнился больше всего. Я уже работал заместителем Гнездилова, когда он позвонил мне и велел зайти. Захожу к нему в кабинет, а он уже одетый стоит. Спрашивает, а ты чего не оделся? Я быстро вернулся, оделся и догнал его. Спрашиваю, что случилось? Он говорит, сам толком не знаю. Долгополов вызвал. А Григорий Николаевич Долгополов работал вторым секретарём Обкома КПСС и все ключевые решения принимались только с его участием. Я удивился, зачем меня, беспартийного, в Обком везти? Но мы поехали не туда, а на ул. Рабочую.

Подъезжаем, смотрим: бегают, суетятся энергетики, несколько начальников строительных подразделений и люди из горисполкома. Собрались по поводу того, что прорвало теплотрассу и залило небольшой неказистый жилой деревянный дом. В стайке сварились свиньи, дом покосился и вот-вот упадёт. Рядом стоят осиротевшие тувинец с женой и трое чумазых, кое-как одетых маленьких ребятишек. А на улице уже мороз под 30 градусов. Все обсуждают, что делать и ждут Долгополова. Вот и он приехал. Как всегда, жёсткий, требовательный и безапелляционный. Спрашивает, кто чем поможет горю? Все стоят в раздумьях. Конечно, кому охота за энергетиков отдуваться?

Тогда Григорий Николаевич обращается к Ивану Киндиновичу: сможешь по скорому дом выправить? Где у тебя Алёхин с плотниками? Гнездилов задумался. Тот торопит: не жмись, видишь, у людей горе. Пока Гнездилов раздумывал, Долгополов начал пытать других на предмет помощи пострадавшим. Я вижу: ясности нет, кому что делать.

И тут Гнездилов вдруг говорит: Григорий Николаевич, да что тут выправлять-то? Легче разобрать да новый построить. Давайте, я дам им в своём доме новую квартиру, да и закроем вопрос.

Долгополов от неожиданности потерял дар речи. Он смотрел на Гнездилова, как на инопланетянина. Такой доброты он не ожидал даже от способного на эффектные ходы Гнездилова. Придя в себя, он обратился к присутствующим: видите, мол, каков человечище! А вы тут торгуетесь с партией, чем помогать. Когда в квартиру можно заселиться? Получив ответ, «хоть завтра, всё зависит от горисполкома: когда оформят ордер, пусть вселяется», он пожал руку моему начальнику, а потерпевшим сказал идти в трест и горисполком и оформляться.

Интересна была реакция присутствующих. С одной стороны, они радовались, что всё обошлось без них. С другой, ревновали новичка, удостоившегося похвалы самого Долгополова.

Мы сели в машину и поехали в трест. Гнездилов весь сиял. Мне показалось такое решение странным: по закону управляющий не мог такие вопросы решать в одиночку, и у него могли возникнуть трудности с реализацией обещанного. О чём я его и предупредил. На что он мне ответил: эх ты, а ещё говоришь, что не трус. После того, как меня благословил сам Долгополов, кто против попрёт? Сегодня же соберу и решим. Зато теперь у меня появился влиятельный сторонник. И теперь мне будет легче решать трестовские проблемы. Уже к обеду все документы были оформлены. Возражать никто не стал.

И действительно, Долгополов, как мог, помогал тресту. А мог он очень многое. К сожалению, в конце 1987 года Гнездилова перевели в Красноярск на должность заместителя начальника Главка. Следом я ушёл в Главснаб. КПСС прикрыли, а потом и Советский Союз приказал долго жить.

Началась новая эра. Больше о простом человеке думать некому. Теперь каждый – за себя. И называется это рыночной экономикой. В наше время появление такого человека, как Гнездилов, стало почти невозможным.