Гулливер в стране Нарут

Пятое путешествие

Продолжение. Начало в №1.

Глава вторая

Между тем привычка к чистоте требовала, где-то умыться. Я спросил Сир-Оба, где в Нарутии располагаются термы.

– Что? – изумился правитель.

– Общественные бани, – пояснил я.

– Так бы и говорил. Ни терм, ни общественных бань в Нарутии давно нет. Мы их упразднили. Любой, уважающий себя абориген нашего отечества, имеет свою баньку.

– А как быть приезжим?! – спросил я.

– Шляться надо меньше по чужим странам.

– Это разумно, – только и мог промолвить я, – но как же быть таким людям, как я. Ведь у меня и в мыслях не было залететь ни в какую Нарутию. Но вот случилось же. Где тут у вас хоть гостиница или на худой случай постоялый двор?

– Ну, ты даёшь, – рассмеялся правитель, – Привыкли, понимаешь, в своих британиях жить по-царски: бани, гостиницы им подавай. Нет у нас гостиниц, под суды их приспособили. Правда, один предприниматель подал заявку на оборудование ночлежки для приезжих. Но это ещё надо обсудить и утвердить.

– Но как же мне быть? – возопил я, – Ведь надо же мне где-то отдохнуть, привести себя в порядок. А вы, вероятно, долго решаете такие вопросы?

– «Долго!» – возмутился правитель. – Это у вас в британиях такие вопросы решают долго, а у нас и года не пройдёт, как всё разрешится самым лучшим образом: и гостиница будет, и баньку-«терму» для вас отгрохаем.

– Через год!? А как же мне быть теперь?

– Теперь пойдём ко мне, – решительно заявил правитель. – Надо уважить столь именитого путешественника. А то ещё напишешь в своей очередной книге, что был в самой негостеприимной стране, ославишь нас. Да и собакам моим будешь в радость. Давно они не видели такое чучела. Костюмчик у тебя редкий, ничего не скажешь. Налаются мои пёсики от души.

Сир так простодушно рассмеялся, что я проглотил очередную обиду и не стал возмущаться. Да и как возмущаться, когда у этих странных людей слово «дурак» считается ласкательным.

Дом правителя по архитектуре был незамысловат. Обыкновенная большая изба. Слово «изба» мне очень понравилось, и я записал его в свой карманный словарик. Из-ба, из-би-ща, из-бён-ка! Замечательные слова! Жилище моего доброхота подходило под наименование избища. Неподалёку от резиденции находилась ещё одна избища. «Мой магазинчик», – небрежно молвил правитель. Как я позднее понял – всякий абориген, причастный к «власть имущим», почитал за честь иметь избу-магазин. Без магазина – ты и не правитель, и не достойный уважения человек. Меня удивило только, как привольно здесь располагались магазины правителей. Порою территории, занимаемые магазинами с подсобными помещениями (железобетонные гаражи, сараи, склады и прочее), были вполне достаточные, чтобы на них привольно раскинулся наш лондонский Тауэр или любой замок королевства. Земля в Нарутии, видимо, ничего не стоила, да и правители о ценах не заботились. Чем больше магазинчик, тем больше тебе уважения.

Я вспомнил, что в Лилипутии подход к выбору министров несколько иной. Там император их способности проверял на туго натянутом канате: кто выше прыгнет или лихо станцует на верёвке, тот и должность получал более высокую. В Нарутии всё решает магазин. У Сир-Оба магазинчик был так себе, средненький... Отсюда, видимо, и провалы его в занимаемых должностях. Позже, на правительственной «тачке» (почему-то именно так называл машину Сир-Об) мы объехали столицу, которая имела такое же название, как и вся страна – Нарут. Сир показал универмаг своего обидчика, человека, перехватившего его высокий пост. Да, судя по магазину, он был достоин этого поста, как в королевстве Лилипутии был достоин должности казначея лилипут Флимнап, самый лучший прыгун на канате, его даже не мог превзойти в этом искусстве государственный секретарь Релдрессель. Так что хочешь жить – умей вертеться, как говорят в России. Строить магазины – это само собой!

Отсутствие общественной бани в столице меня, признаться, очень напугало. Мне почудилось, что с людьми без бани может произойти тоже, что произошло в стране гуигнгнмов – они превратятся в еху, отвратительных человекообразных животных. Но встречаемые мной на улицах Нарут люди были чисто одеты, говорили спокойными голосами и если на меня обращали чрезмерное внимание, то исключительно из-за моего морского костюма, кортика и торчащей из-за пояса увесистой рукоятки пистолета. Сир-об как-то заметил мне, что если уж я не могу расстаться со своим камзолом, то его можно списать на счёт артиста (он настоятельно просил меня называться артистом и ни в коем случае Гулливером: у нас тебя не поймут). Относительно же кортика и пистолета он как-то сказал:

– Вот что, Гулливер, эти штуки надо оставлять дома: у нас это называется «незаконное хранение и ношение оружия» и за это грозит срок.

– А знаешь ли ты, – вскричал я, – что не будь у меня кортика и пистолета, меня бы растерзали еху. Надеюсь, ты помнишь этот эпизод в рассказе о моём четвёртом путешествие.

– Ладно, таскайся со своим оружием. Будем говорить, что оно бутафорское, но пули и порох оставь у меня. А то мало ли что.

Так вот люди страны Нарут не превратились в еху вовсе не из-за того, что в Нарутии есть санэпидстанции, врачи следят за гигиеной школьников и взрослых, а потому, что есть в большинстве домов, недалеко от этих великолепных изб, баньки. Что это за учреждения мне продемонстрировал Сир в первый же день нашего знакомства.

– Клава, – сказал он своей жене, сообрази нам закусон, пока мы с дорогим гостем сходим в баньку. Он издалека к нам, давно не мылся.

Надо сразу сказать, что женщины в Нарутии самые милые, как я заметил, создания. Клава выдала нам по полотенцу и вынула из шкафа чистое бельё, супругу и мне, заметьте. И мы с Сиром очутились в баньке (шагов десять от крыльца). И когда он только успел истопить её!? Впрочем, ничего удивительного. В баньке стояла большая печь из толстого железа, к ней приварен бак для воды, на самой печи с навесиком место для больших булыжников. Когда Сир плеснул на булыжники ковшик горячей воды, из-под железного навесика рванул пар, да такой густой и плотный, что я поскорее уселся на пол и закрыл голову руками. Приятель мой заржал, как молодые лошаки в государстве гуингнгнмов, когда их посещала радость. Затем Сир-Об велел мне вытянуться на полке и стал хлестать меня веником. Я с ужасом заорал:

– За что!?

– Ни за что, – кричал мне в ответ истязатель, – Это баня!

Затем он выплеснул на меня ведро холодной воды и улёгся на полок сам:

– Давай!

Ну уж тут я ему выдал за всё про всё. Сир-Об вертелся под ударами веника и только повторял:

– Дюжей, дюжей!

Но куда уж «дюжей», у меня и сил больше не осталось.

Когда мы вернулись из бани, на столе всё уже было готово к пиршеству. Клава достала солёных грибков, нажарила на сковородке мяса с картошкой, налила из графина в рюмки чего-то прозрачного.

– Мне бы рому, – промямлил я.

– Ну, рому у нас нет, а вот хлебника нашей российской водочки.

Я проснулся на диване полный сил и бодрости.

Ю. Некрасов, переводчик.
Продолжение следует.