ПО СЛЕДУ ТИГРА

Главы из романа

Но Темучин подрастал и креп, и охотничьей удачи ему было не занимать.

* * *

Ровная строчка следа пересекла глубокую промоину и пропала на берегу озера, в зарослях сухого камыша. Охотник наклонился и снял волоски с расщепа стебля – они оказались серебристо-чёрного цвета. Ловец выпрямился и сощурился – его светло-карие глаза казались совсем прозрачными. Лисица, обладательница редкого серебристо-чёрного меха, была где-то совсем рядом. Зверолов удвоил осторожность. Держа лук вполнатяга, он бесшумными шагами двинулся вперёд и чуть влево, обходя островок сухой травы.

Мглистая тень метнулась над голубизной снега – хитрый зверёк пропустил охотника и вымахнул сбоку. Но стрела настигла в прыжке, и он упал, зарывшись в сугроб. Скупая улыбка тронула обветренные губы охотника: такой мех можно выгодно продать, а ещё лучше – сохранить до поры до времени.

В ларе юрты Борджигинов копилась пушнина, а около юрты – скот. Овец уже пасли наёмные пастушки – богул. Никогда не упускавшая случая напомнить Темучину о его знатном происхождении Оёлун-еке словно помолодела. Темучин же больше пропадал на пастбище вместе с приставшим к нему подростком – Богурчи. Пастушонок без роду и племени охотно служил рыжеволосому крепышу. Оелун-еке сшила сыну недорогой, но нарядный кафтан – тэрлик из зелёной далембы, но он только раз надел его и, поблагодарив, спрятал в заветный ларь. Он не знался с сыновьями богатеев и не пил хмельного. Никто не слышал от него беспечного смеха. Придёт с пастбища или охоты и чинит у огня сбрую или оправляет стрелы.

– Сынок, – сказала Оелун-еке, – в Дадал-сомоне состоялся смотр. Говорят, самый меткий стрелок выиграл приз – белого коня с серебряной сбруей. А почему бы тебе не попробовать? Ведь ты так метко бьёшь из лука!

При упоминании о дорогой сбруе глаза Темучина блеснули, но затем лицо снова стало равнодушным.

– Видишь ли, мама – пояснил он, – по степи шатается много бродяг, которые только и ждут, чтобы из кочевья отлучился хозяин.

На другой день, к удивлению матери, сын собрал пастухов и слуг и объявил, что если кто со ста шагов попадёт в волчью шкуру, тот получит в награду самого тучного барана. Наконец Оелун-еке поняла, что сын хочет быть не столько награждаемым, сколько сам награждать. Он не желает иметь равных себе или превосходящих его в чём-либо друзей, но хочет иметь много слуг.

Всё чаще, возвращаясь с охоты, Темучин видел у своей юрты пегого гривастого коня под богатым седлом. Он принадлежал нойону тайчуитов Таргутаю, бывшему вассалу ханского рода Борджигин. Завистник и тайный враг, он много способствовал тому, чтобы после смерти Есугея вассалы покинули осиротевшую ханскую семью. Но и самому Таргутаю не удалось надеть ханскую шапку. Тогда он обратил ядовитое жало зависти против подростка Темучина, законного наследника.

По его навету предводитель степных бродяг Джамуга совершил ночной налёт на кочевье. Темучину тогда удалось вскочить на коня. Стрелы свистели вокруг. У подножья горы Бурхан-Калдун он спешился и бросился в чащу. Но враги уже были рядом... Тогда Темучин погрузился в воду ручья. Враги, устав искать беглеца, умчались в степь.

После этого тайдзи заболел, часто впадая в забытьё. Выздоровление шло медленно. Наконец, он обрёл прежнюю ловкость, ум его остался острым и ясным, но стоило выпить хмельного, как мысли его неслись вихрем, как бешеные кони в загоне и вдруг расплывались широкими, цветными видениями.

Братья Темучина – Бектер, Бельгутей и Касар – жили у дальних родственников по матери и почти не общались с замкнутым молчальником Темучином, который был малолетним старцем и смотрел на всех светлыми каменными глазами так, словно ставил преграду между ним и окружающим. Юноша чурался соплеменников, в душе обвиняя их в нарушении вассальных обязанностей по отношению к своей, ханской семье. Он поднимался на гору Бурхан-Калдун, которая возвышалась в отдалении. Сняв шапку, падал на колени и горячо молил Вечное Синее Небо – Тенгри – вернуть былое величие Улусу Монгол. И судьба как будто начинала уплачивать по счёту униженному наследнику.

Но тайдзи не спешил настаивать на своих правах. Ему казалось, что люди пойдут за ним только тогда, когда он станет таким же прославленным военачальником и воином, как его отец Есугей-багатур. Взяв лук, Темучин уходил в горы и упражнялся там в метании стрел и охотился.

На этот раз тайдзи вернулся с охоты рано, убив косулю. В юрте он застал уже сильно хмельного Таргутая. Тот любил поесть и выпить, а после его ухода Темучин недосчитывался пушнины. Отказавшись от традиционного угощения только что добытой дичи, Таргутай неприязненно покосился на Борджигина и засобирался. Темучин же принялся оттачивать и поправлять маленький блестящий нож. Сопя и кряхтя, Таргутай нагнулся при выходе из юрты, при этом его «учи» – меховая шуба распахнулась и стала видна скомканная шкура чёрной лисицы – символ охотничьей удачи Борджигина. Богурчи глянул на тайдзи, тот опустил глаза, потом встал, сказав, что хочет помочь гостю отправится в путь. Через некоторое время тайдзи вернулся и на вопрос Оелун-еке сказал, что Таргутай упал и не может подняться – видно, чересчур много съел и выпил. В юрте воцарилось молчание.

Темучин же расправил шкурку серебристо-чёрной лисицы и бережно уложил в ларь. Любопытный Богурчи выглянул из юрты. Около лежащего Таргутая стояли пастухи и со страхом глядели на красное пятно, расползавшееся из-под левого плеча убитого. Недобрый слух пополз по кочевьям: этот молодой Темучин жаден и жесток – недаром, дескать, наследник Борджигинов, родившийся в местечке Делуин в 1155 году, появился на свет с окровавленной правой рукой.

* * *

В эту зиму 1175 года было так много волков, что не припомнят и старожилы. Серые хищники приходили с севера и дерзко, порой на глазах пастухов, похищали скот. Чуя опасность, лошади высоко поднимали головы и всхрапывали, овцы пугливо жались в кучу. Скот исхудал, но большого труда стоило чабанам отогнать табун или отару на пастбище – животные жались к юртам. Темучину удалось подстрелить пару неопытных ещё переярков, но остальные волки как будто научились распознавать тайдзи: когда он появлялся среди чабанов с луком и стрелами, звери исчезали. Тайдзи взошёл на гору Бурхан-Калдун и, сделав козырёк из куска дублёной кожи, долго оглядывал окрестности. Он вдруг увидел между двух холмов узкую, поросшую редкими деревьями лощину.

Темучин спустился, вскочил в седло и вскоре увидел тропу, вытоптанную волчьими лапами. Он обратил внимание, что один след принадлежит более крепкому хищнику – круглый, чёткий, с крутыми и глубоко втянутыми когтями. Словно играя своей силой, этот волк бросался с тропы в снег и пробивал глубокую колею, а рядом, но на почтительном расстоянии, появлялись менее выразительные следы других. Тайдзи понял, что имеет дело с вожаком огромной стаи. На ветке караганы он нашёл несколько грубых и длинных волос – когда он соединил их и поглядел на свет, то оказалось что они светло-каштанового, почти красного цвета. Темучин потрогал лук и задумчиво поглядел в чащу, где плавали синие тени.

* * *

Рассвет выплеснулся размытой голубизной на исходе холодной ночи. Звери шли волчьей тропотой – побежкой. Они втягивались в ущелье. Вдруг вожак остановился, сзади напирали, огрызаясь, остальные. Он оскалил зубы, и звери затихли, присогнули лапы. Вожака остановил острый мускусный запах изюбря-быка, но к нему примешивался какой-то тревожащий привкус... Инстинкт говорил об опасности, но сзади нетерпеливо заскулили молодые, жадные до добычи.

На склоне, между деревьев мелькнул тёмный силуэт, и вдруг чётко вырисовались ветвистые оленьи рога. Волки рванулись, вожак, чтобы сохранить место в стае, опередил их и пошёл на махах, стремясь накоротке настичь добычу. Олень скрылся за огромным выворотнем, сейчас он покажется с другой стороны, и волк изменил направление бега, чтобы в точном прыжке повиснуть на шее рогача. Но раздался резкий хлопок тетивы и красная оперённая стрела вошла на треть в грудь хищника. Стрелы вдруг посыпались с разных сторон, показались всадники. С криками бросились они на волков, размахивая пиками и арканами. Ещё несколько хищников осталось лежать, остальные бросились врассыпную.

И.Шустов 
Продолжение следует