ЗАГАДКА ГОБЕЛЕНА

Туренин прошёлся вдоль стеллажей. Обширная подборка книг по искусству. Несколько неожиданно – труды по физике магнитных полей. А вот сброшюрованные в переплёт листы, отпечатанные на пишущей машинке... Лейтенант разлистнул. Почувствовал словно лёгкий толчок – профессор Ламсдорф! Рукопись неизданной книги, наследие учёного. Вот его правки на полях. Очевидно, это не окончательный вариант. И память отнесла Игоря в предвоенное прошлое...

Он – студент Ревельского университета, посещающий лекции профессора Ламсдорфа о малоисследованной материи магнитного поля. Вихрь политических событий... Немецкие землячества в Прибалтике... В Европе запахло порохом. Семья Игоря переехала в Москву, где у отца Игоря, бывшего царского чиновника Николая Туренина, проживала дальняя родня. Теперь уже Московский университет, профессор Тарский. Учёный оживился, когда Игорь на зачёте изложил точку зрения профессора Карла Ламсдорфа. Оказывается, учёные были лично знакомы... Туренин искоса поглядел на барона. По его худощавому лицу скользили тени. Или это качание ветвей за окном? Игорь улыбнулся.

– Я удивлён широтой ваших интересов. Я ведь тоже учился электрофизике. В Моск¬ве.

Эреншталь вздохнул.

– О, нет. Я профессиональный военный, служака. Несостоявшуюся военную карьеру я заменил искусствоведческой деятельностью. А это – книги моего сына, Эриха. Он... погиб во Франции. А до войны учился во Фрейбургском университете. Эрих был не без способностей, но это национал-социалистическое движение... – с горечью дополнил барон и, нахмурившись, поглядел на сухую ветвь, торчащую перед окном. – Да, оно отняло у меня сына.

– Я сочувствую вам,– негромко сказал лейтенант.

– Спасибо, – вздохнул старик.

Игорь аккуратно поставил технические книги и почувствовал необходимость переменить тему. Он предпринял экскурс в мир искусства. К тому же какое-то не вполне осознанное чувство заставляло его всматриваться в разноцветные корешки. Гобелены... шпалеры – замок Ризенбург! Лейтенант выхватил том, быстро раскрыл, перехватил удивлённый взгляд барона.

– Извините! Мне вот приходилось слышать о некой серии шпалер под названием... «Чудесный источник»! А в вашей литературе нет упоминания о них?

– «Чудесный источник»? – фон Эреншталь произнёс название по-немецки, задумался. – Нет, не приходилось встречать. Странно, я считал себя довольно осведомлённым в этой области,– несколько расстроено признался барон.

– Ну, как же, – Туренин чувствовал досаду. – «Чудесный источник», один австриец, магистр искусств, ещё упомянул о значительном количестве серебра, потраченном на изготовление... А впрочем, наверное, прав майор Левашов, тот господин был действительно невменяем!

– Майор Левашов?

– Да нет, Левашов к моему вопросу имеет косвенное отношение.

– Магистр искусств, «Чудесный источник»... Серебро, серебро, – вслух размышлял барон, – пфа! А может, «Волшебный источник»? Вот! – он разлистнул тяжёлый том, – изготовлено в шестнадцатом веке в Аугсбурге, истрачено столько-то унций серебра... Сюжет – охотничья легенда. Олень, преследуемый собаками, погрузился в источник и стал невидимым. Шпалеры эти – собственность герцогов Гессенских, потом ими обладали... впрочем, история их хозяев длинная, ведь шпалеры представляли значительную ценность и часто использовались в те неспокойные времена в качестве залога или выкупа.

Почувствовав потребность побыть одному, лейтенант вежливо попрощался. Мысли его побежали по кругу.

Австриец Кнобль в душевой видел, как люди становятся невидимыми, потом были увезены из замка шпалеры. «Волшебный источник»... Причём здесь шпалеры? Ах да, ведь олень, погрузившийся в источник, тоже стал невидимым... Ну и что? Но механизированная часть ушла на восток и увезла с собой шпалеры. Так сказал магистр Кнобль. И с востока прорвались «пантеры». А до этого подразделение эсэсовцев пыталось с боем прорваться с тыла. И часть из них была покрыта светящимися зеленоватыми пятнами, словно кто-то пытался сделать из них солдат-невидимок...

Это была разведка! А мы думали – немцы разрозненными группами просачиваются из окружения. Но эта их «камуфлированность» и, как оказалось после захвата в плен нескольких из них, невменяемость... И всё таки гобелены... Нет связки, не хватает какого-то звена! Но дались же мне эти...ковры, шпалеры... Искать нужно танки, стреляющие, давящие гусеницами, словом, несущие смерть, а не какие-то там портьеры, полотна, гобелены!

Так думал лейтенант, а подсознание вновь упрямо высвечивало то землистое лицо Кнобля, то серебристо-голубой флёр иллюстраций. Лейтенант быстро сошёл вниз.

– Ну как, орлы?

– Ничего подозрительного. Вот только садовник посыпает дорогу песком, а ведь дождик моросит, должно, в ясную погоду пропьянствовал.

Туренин сошёл во двор. Сутуловатый, пожилой немец равномерно разбрасывал песок из тачки. Лейтенант, мобилизуя познания по штатскому этикету, пожелал садовнику удачного завершения работы. Тут случилось неожиданное. Немец огляделся по сторонам и с таинственным видом сделал рукой несколько движений, как будто наносил на землю поперечный, рубленый рисунок. Во дворе показался шофёр, Петер. Садовник вновь с угрюмым видом склонился над тачкой. Туренин улыбнулся и отошёл от чудака.

– Ну и как, товарищ лейтенант, он объяснил свои действия? – поинтересовался Бутыркин.

– Ровняет дорогу, ведущую к подъезду. Ведь по ней ездит автомобиль господина барона. Ну а вы, всё осмотрели?

– Так точно! В конюшнях – несколько пар лошадок, верховые и упряжные. В гараже – автомобиль марки БМВ, с которым занимается шофёр, этот Петер. Но не нравится мне садовник, товарищ лейтенант.

– Чем же?

– Да чёрт его знает. В глаза не глядит, себе на уме.

– А что ты думаешь насчёт шофёра?

– А что он? Простой парень. Жаль, что не «шпрехает» по-русски.

– Или ты – по-немецки, – улыбнулся Туренин. – Так вот, мне Петер не кажется таким простым и откровенным парнем. Когда мы зашли в гостиную, барон запнул что-то под стол. Я уловил запах промасленной кожи и, незаметно для старика заглянув вниз, увидел шофёрские перчатки. А на столе были следы выпивки. Я думаю, перед нашим приходом в гостиной был Петер.

– Вот те на! А кто же он такой, чтобы с ним пил сам барон?

– Здесь-то, наверное, и зарыта собака! Ты верно подметил, что дама на портрете, госпожа Кински, кого-то напоминает. По-моему, на неё очень похож «твой» шофёр – «пролетарий» Петер.

– Выходит, он не слуга, а сын барона? Зачем же он притворяется? Натворил делов и снова хочет взяться за оружие? А не спросить ли нам обо всём у хозяина напрямик?

– А если старик замкнётся в себе? Конечно, его нужно разговорить, но без солдафонской грубости. И ещё раз нужно всё как следует осмотреть. Разобьёмся на группы по три человека. Нужно побывать и в башне.

Туренин вернулся в гостиную. Фон Эреншталь сидел у камина. Багровые отсветы играли на его насупленном лице.

– Господин барон чем-то озабочен? Поверьте, ваши коллекции будут в полной сохранности.

– О нет, я не сомневаюсь в вашей порядочности, – Пауль медленно поднял от огня узкие бесцветные глаза. Игорь скользнул взглядом по барельефу на камине, изображавшему какую-то баталию.

– Ваши предки, наверное, участвовали в крестовых походах?

Барон слегка оживился.

– Эта местность в тринадцатом веке была заселена воинственными племенами скалвов, судавов, герентов и другими. Они не были христианами и без конца учиняли набеги на земли христиан, принося пленников в жертву своим языческим богам. Великий герцог польский Конрад заключил договор с немецким орденом Святой девы Марии о совместной охране христианских рубежей. Но в полной мере подавить волну языческого насилия удалось лишь тогда, когда христианские владетели стали брать в жёны дочерей языческих князей и наоборот. Вслушайтесь в звучание моей фамилии – Эренштали – это Геренстайны, их земли лежали в Герандии.

Туренин про себя отметил, что рассказ барона о своей генеалогии уводит слишком далеко от нужд сегодняшнего дня, и поспешил изменить тему разговора.

– Меня интересует и архитектура вашего замка, хотя, насколько я могу судить, он построен сравнительно поздно и, наверное, в нём нет потайных ходов, подземелий, о которых обычно пишут в романах?

– Да, – после некоторого раздумья произнёс барон, – этот замок, Гардвинген, – неоготика, построен в девятнадцатом веке. Его владельцы более всего заботились о соблюдении модного тогда стиля и об удобствах проживания.

– Могу я подняться наверх?

– Да, конечно. Вы, как военный, должны интересоваться окрестностями?

– Окрестности мы осмотрели, прошу прощения, с крыши. Но меня интересует и башня.

Лейтенант поднялся по узкой винтовой лестнице. Застеклённая цветными витражами, башня имела декоративное значение для замкового ансамбля. Но разведчика интересовало другое.

– Идеальное место для наблюдения, – констатировал Туренин, оглядывая запоры на раздвижных рамах. А вот эти следы на запылённом столике говорят о том, что сюда часто клали предмет, похожий на бинокль. Лейтенант приставил к глазам свой и несколько минут пристально изучал окружающее, но не заметил что – либо подозрительного. Он перевёл взгляд на луг.

« Вот так штука! – мысленно воскликнул он, – оказывается, этот изящный дворец построен недалеко от развалин старого замка. Иначе что же обозначают эти проступающие очертания – прямоугольники, круги и квадраты? Почему же барон не упомянул? Впрочем, показывать-то нечего. И всё-таки, не лишним будет расспросить... Но приведёт ли это хоть на шаг ближе к искомому? Танки, проклятые «пантеры»... Пошли уже вторые сутки поисков!»

На лестнице послышались быстрые шаги, из-за поворота лестницы вынырнуло встревоженное мальчишеское лицо Коли Пальникова.

– Разрешите доложить!

– Только потише.

– По вашему приказанию я наблюдал за шофёром, Петером. И вот, он окликнул садовника Якоба и сделал такой жест, вроде как выпить пригласил. И они зашли в конюшню.

– Ну и что?

– Минут через десять Петер вышел, а Якоб до сих пор не показывался!

– Пьян, наверное?

– Не знаю, товарищ лейтенант. Я следил за шофёром.

– Где он сейчас?

– Пошёл на кухню.

– Каменский! – окликнул лейтенант. Пойдите на кухню и займите там чем-нибудь Петера. Смотрите же, чтобы он во двор ни шагу.

Вскоре вернувшиеся из обхода разведчики доложили, что в лесу, за конюшней, найден труп садовника Якоба с колотой раной.

– Пойдёмте, товарищ лейтенант, ночевать в чистое поле. Полюбилось вам, что ли, это осиное гнездо? А этого «шофёра» припереть к стенке, допросить, да и в расход! Он человека убил! – загорячился старшина.

– А может, и не он вовсе? Чем доказать? – ввернул Пальников.

– Чего доказывать? Молод ты ещё! Мы на войне: или ты его, или он тебя! – бросил пилотку на стол Бутыркин.

– Не спешите, старшина! – потёр виски лейтенант. Коля Пальников победоносно глянул на Бутыркина. Тот пожал плечами и отвернулся. Туренин помолчал.

– Вот что, ребята. Давайте всё обдумаем, проанализируем. Василий, вы говорите, садовник ровнял дорогу, несмотря на дождь?

– Так, товарищ лейтенант. Да вы и сами видели! Вроде как заглаживал и песком посыпал. А что если песок убрать, что под ним можно увидеть? – начал прозревать старшина.

– Но обитатели замка могут увидеть наши действия и насторожиться! – заметил лейтенант.

Разведчики с недоумением глядели то на командира, то на старшину.

– Дело в том, – обратился к ним Туренин, – что Якоб, скорее всего, не ровнял дорогу, а уничтожал следы, возможно, по приказанию Петера. А начавшийся дождь довершил дело.

– А чьи следы, товарищ лейтенант? – в голос спросили бойцы.

– Я думаю, следы танков. Для меня почти очевидно – тех «пантер», которые мы ищем.

Близились сумерки, снова начал накрапывать дождь. Наступление вечера словно повлияло на настроение хозяина замка. Он, нахмурившись, ворошил каминными щипцами и без того ярко пылавшие поленья. Тревожные блики метались по комнате.

 Продолжение следует