СНАЙПЕРСКИЙ ПОЕДИНОК

Между нашими и вражескими позициями пролегло поле: половина его, примыкающая к немецким позициям, заросла кукурузой, а вторая, большая по площади, на которой располагалась наша часть, была чистой от всякой растительности. Через поле, на стороне немцев, синел лес, и на нашей стороне, подалее, также стояли довольно густые деревья. Позиция неплохая; открытый участок перед нашими позициями позволял контролировать обстановку.

Противостояние затянулось; в общем-то было спокойно, в той степени, как может быть спокойно на войне, но странная гибель нескольких наших солдат заставила хмуриться полковое командование. В общем-то гибель от шальных пуль приходится тоже учитывать, но когда это происходит с удручающим постоянством и притом на очень узком участке передовой, то даёт повод думать, что где-то рядом ведёт свою зловещую охоту снайпер, и только он один определяет, кто будет следующей жертвой – ты или твой товарищ, а может, сам командир полка.

Излишне говорить, что присутствие на вражеской стороне снайпера заставляет людей терять голову и совершать ошибки, цена которых на войне может быть весьма ощутимой.

С нашей стороны был немедленно выделен меткий стрелок, который стал выслеживать врага-невидимку, но гибель наших солдат не прекратилась.

Часами сержант Зенович проводил с биноклем в руках, до утомления вглядываясь во все изгибы передовой немцев. Особое внимание он уделял опушке леса на вражеской стороне – сержант был уверен, что вражеский стрелок использует путаницу древесных ветвей для маскировки и оттуда ведёт губительный огонь.

Зенович сделал план леса, пронумеровал в своей книжке каждое видимое дерево. Он был недалёк к успеху; нужно сказать, что смерть наших военнослужащих от пуль снайпера прекратилась, это говорило о том, что вражеский стрелок если и не уничтожен, то «ушёл в глухую защиту», и это было почти успехом.

И вот однажды ранним утром сержант увидел, как с тысячами предосторожностей его противник карабкается на самое густое дерево, видимо, для того чтобы занять позицию. Тщательно выцелил Зенович и, и затаив дыхание на полувыдохе, мягко дожал спуск. После выстрела фигура на дереве замерла, потом, раскинув руки, беспорядочно повалилилась, ломая ветки.

Забыв об осторожности, сержант даже привстал, следя за падением поражённого врага. Вдруг в глазах Зеновича мелькнула растерянность, он сделал такое движение, как будто хотел перезарядить оружие, но поздно – вражеская пуля пробила ему лоб.

Командир, полковник Никифоров, только выругался, когда ему доложили о гибели нашего снайпера и попутно двух связистов – офицера и рядового. Пришлось отложить развёртывание пункта связи, который был необходим, как хлеб. Подумав, Никифоров набрал номер штаба полка...

– Младший сержант Звягинцев, выпускник снайперской школы, для прохождения дальнейшей службы прибыл! – перед полковником вытянулся юнец с солдатским вещмешком за плечами. Никифоров невольно переглянулся с офицерами, которые с трудом удерживались от улыбок, глядя на мальчика в военной форме.

– Понял, товарищ младший сержант! – наконец ответил полковник. – Тебе противостоит матёрый враг, на счету его немало наших солдат. Как думаешь действовать?

– Буду вести наблюдение. Поговорю с бойцами передней линии.

– А это зачем?

– Каждый снайпер имеет свой «почерк». Хочу выявить его особенности.

Через некоторое время Никифоров вызвал Колю Звягинцева.

– Ну, как дела, снайпер? Выявил этот самый... как его... почерк врага? Имей в виду, времени у тебя в обрез. А не лучше ли тебе пока на другой должности повоевать? Мне тебя штаб как будто в насмешку прислал. Ведь подстрелит тебя немец, как воробья. Зенович тебе не чета был, а пропал ни за грош. Бойцы видели, что он снял немецкого снайпера, и тут же сам пулю в лоб получил. Как ты это объяснишь, а?

– Я уверен, товарищ полковник, что Зенович стрелял по «кукле». Я осматривал в бинокль то дерево, и пришёл к выводу, что настоящий снайпер не выбрал бы это дерево в качестве засады – любой решит, что снайпер сделал там «гнездо».

– Этому тебя в снайперской школе научили?

– Ну, и этому тоже.

– Ну, гляди парень в оба, зри в три.

– Есть!

Звягинцев продолжал опрашивать солдат переднего края и выявил одну странную особенность: никто не видел бойцов в момент гибели, или, говоря техническим языком, в момент попадания в них пуль. Казалось бы, какое это имеет значение? Но кроме этих особенностей, вообще было не за что зацепиться. И ещё – младший сержант стал наблюдать за погодой. Тем временем заненастило. Стенки окопов отсырели, противная влага проникла везде.

И вот утром раздался приглушенный туманом хлопок выстрела, и солдат из третьего взвода словно споткнулся на бегу. Опять жертва охоты вражеского снайпера! Николая вызвали к командиру полка.

– Как далеко вы продвинулись в поисках вражеского стрелка, товарищ младший сержант? Вы в курсе последних событий? Сколько же может продолжаться безнаказанное уничтожение наших солдат и офицеров? Что мне прикажете делать? Вот я сам возьму винтовку и срежу этого подлеца! А что? Вы думаете, я не справлюсь? У меня призы за стрельбу! А вы пойдёте под суд, товарищ выпускник снайперской академии!

– За свою вину я всегда готов ответить, товарищ полковник!

– Ну, ладно, ладно... Мне докладывали, что вы прилагаете максимум усилий, недосыпаете, жизнью рискуете... Скажите, какая ещё нужна помощь?

– Мне нужна помощь хозяйственников, уже сегодня...

Рассвет неторопливо гасил звёзды в вышине. Утренний ветерок то свивал, то развивал причудливые космы тумана над передовой. Подняв воротник шинели, торопливой рысцой бежал солдат в глубине передовой русских. Франц Эмлер плавно поднял на уровень глаз винтовку с цейсовским прицелом. Какой смешной русский... Трусит, наверное...

Да, он, обер-лейтенант Эмлер, задал-таки острастку этим беспечным русским! Недаром на его сером кителе посверкивает «Железный крест»! Он, Франц Эмлер, – потомственный охотник. Отец его руководил егерской службой в угодьях самого Иоахима фон Риббентропа, министра иностранных дел, страстного любителя охоты. Сам первоклассный стрелок и владелец коллекции дорогого оружия, Риббентроп требовал и от подчинённых безукоризненной выучки. Отцу Франца – Готлибу – он подарил противотуманный оптический прицел за великолепный выстрел навскидку по огромному кабану-секачу, раненному выстрелом министра и нёсшемуся на охотников с намерением отомстить обидчикам.

Этот выстрел в густых лесах Померании, спасший охотничью репутацию министра (а может быть, и его жизнь, – раненые секачи предельно опасны), отозвался благодатным эхом, когда молодому Францу пришла пора идти на военную службу. Он окончил юнкерское училище, усовершенствовал навыки стрельбы на военный лад и, став снайпером, быстро продвигался по службе. Читать ли следы, спрятать ли собственный след – отцу и сыну Эмлерам приходилось и браконьерничать в перенасыщенных дичью угодьях сильных мира сего, во всех этих уловках для Франца не было тайн. А сейчас обер-лейтенант смотрел на солдата противника и думал: стоит ли рисковать открыть свою позицию ради какого-то нескладного пехотинца, призванного, скорее всего, из запаса?..

Вдруг солдат споткнулся; накинутая шинель свалилась и на плечах сверкнули погоны! Под накинутой для маскировки солдатской шинелью скрывался старший офицер, возможно, прибывший из Ставки и не надевший полевой формы!! Такого снайпер упустить не мог. В перекрестье противотуманного прицела, подаренного отцом, он поймал разворот плеч противника...

На следующий день к штабной землянке подошли младший сержант Николай Иванович Звягинцев и старшина Иван Анисимович Крюков. Они несли винтовку немецкого образца, маскхалат и полевую сумку с биноклем.

– Вот, товарищ полковник, вы приказали держать вас в курсе дела... – сказал, несколько смущаясь, Коля и по приглашающему жесту полковника стал раскладывать трофеи.

– И чьё это всё?

– Обер-лейтенанта Франца Эмлера, служившего в триста двадцать втором мотопехотном полку снайпером. Он облюбовал себе позицию на краю кукурузного поля, прямо перед нашей передовой, и приходил, вернее приползал туда, ещё затемно. Когда он видел одиночного военнослужащего с нашей стороны, он вскакивал и стрелял навскидку. Поражая свою одиночную жертву насмерть, он был уверен, что никто не раскроет секрета его позиции. А деревья со своей стороны он использовал для введения в заблуждение наших стрелков, сажая на них «куклы». На одну из них и «попался» Зенович. Эмлер выползал на свою позицию в туманные дни, и это ещё больше вводило наших солдат в заблуждение – ведь туманная погода считается безопасной относительно снайперского огня. Но он бил с короткого расстояния, да ещё пользовался вот этим огромным прицелом, обладающим большой светосилой... Но мы использовали против врага его же приём: сделали с помощью умельцев из хозвзвода, который возглавляет Иван Анисимович, «куклу» штабного работника и спровоцировали немецкого снайпера на выстрел...

Это нужно было видеть – на самом краю кукурузного поля, из-за тумана кукурузные стебли казались непомерно высокими. На самой опушке этого фантастического «леса» с резким шорохом возникла непомерно высокая фигура в маскхалате, обвешанном кукурузными стеблями, и прозвучал резкий выстрел. Это было так неожиданно, что в первую секунду Звягинцев растерялся, но потом ему ничего не оставалось, как вскочить самому и произвести выстрел.

Но нога поскользнулась, и пуля срезала кукурузный колос. Немец же стоял твёрдо. Он уже хладнокровно досылал патрон в ствол. Но в руках Николая была самозарядная винтовка Токарева. Палец вражеского снайпера ещё не лёг на «шнеллер» – ускоритель спуска, как Николай произвёл два прицельных выстрела в грудь врага. Как потом оказалось, одна из пуль пробила Эмлеру шею. Он разбросил руки и рухнул навзничь.

Русские солдаты беспрепятственно подошли к телу и спокойно, не боясь огня со стороны немцев – так далеко он выбрал позицию от своих – забрали эти трофеи. Винтовку из рук Эмлера Николай брал с осторожностью – указательный палец снайпера застыл внутри спусковой скобы...

– Ваш приказ выполнен, товарищ полковник! – поднёс ладонь к пилотке младший сержант Николай Иванович Звягинцев.

...Это был один из эпизодов фронтовой биографии уроженца города Выборга, потомственного слесаря Звягинцева Николая Ивановича. Она – его фронтовая биография – сложилась не совсем гладко. Однажды он проник через немецкое оцепление и помог выйти из окружения нашей воинской части, уже несколько недель не имевшей связи с командованием. Вышедшие из окружения были арестованы, допрошены с пристрастием, расформированы и репрессированы. Не избежал этой участи и тогда уже старший сержант Николай Звягинцев...

Известие о Победе застало его в должности шофёра одного из северных леспромхозов. Реабилитация пришла к нему уже в зрелом возрасте. В шестидесятые годы он переехал в Туву, в Тандинский район, жил и работал в посёлке Огнёвка до пенсии. Он не считает свою жизнь неудавшейся. «Что было, то было. Ну что теперь, время ведь тогда было такое, трудное время», – говорит обычно он с чуть грустной усмешкой.

В.Михайлов