ТАЙМЕНЬ

В чаще пахнет багульником и мхом, листья тонких берез медленно кружатся и устилают тропу светлой бронзой. Тихо; только изредка хрустнет под ногой сухой еловый сучок, да где-то справа время от времени слышится то нарастающий, то удаляющийся плеск воды. Петляет река, петляет и тропа. Река, пробивая себе русло, подмывает более мягкие породы, а звери и люди, протоптавшие тропу, искали удобных обходов.

Вот опять нарастает журчание и плеск водяных струй, через поредевший ельник стала видна серо-стальная, с ослепительными солнечными бликами гладь большого плеса. Река здесь, сжатая до этого в стремительном беге каменистым руслом, вдруг широко и спокойно разливается на просторе, и глубина таинственно темнеет, непроницаемая для скользящих солнечных лучей. Пожалуй, здесь стоит попробовать. Пропускаю в кольца спиннинга лесу, для удобства передвижения почаще смотанную на катушку и прицепляю к ней поводок с тяжелым грузилом и не менее тяжелой медной блесной, оснащенной мощным якорем – снасть у меня на крупного тайменя.

Становлюсь поустойчивей на плоском песчаном берегу, широко и плавно размахиваюсь удилищем. Блесна тихонько позвякивает на весу, и вдруг, подчиняясь центробежной силе, взлетает высоко в воздух и несется, жарко сверкая на солнце медью, к холодным, пенистым глубинам. Всплеск – я слегка подтягиваю, выбирая слабину, и вот уже кисть руки привычно вращает барабан катушки – где-то там, в глубине, металлическая рыбка то ходко идет вперед, преодолевая глубинный ток воды, то замирает и виснет над каменистым дном, будто бы измученная борьбой с течением. Заброс следует за забросом, а долгожданной поклевки все нет. Солнце слепит глаза, вода облизывает носки резиновых сапог, холодит пальцы. Мое внимание постепенно ослабевает.

Вот, четко выделяясь на голубизне осеннего неба, через реку перелетает стайка не по-таёжному ярко раскрашенных птиц, слышится пронзительный, прерывистый свист – это свиристели. Я перехожу с одного места на другое, расправляя онемевшие от напряжения плечи. Нет, сегодня придется, наверное, возвратиться домой налегке. И зря не взял я ружья – рябчиков кругом такая пропасть, несколько метких выстрелов скрасили бы горечь неудачного дня.

Вдруг тупой удар передаётся по туго натянувшейся лесе. Только не хватало зацепа на сегодня! Обидно потерять тайменевую блесну. Конечно, ослабил внимание, размагнитился, и тяжёлая блесна, которую следует выкручивать в полную силу, легла на дно. Теперь придётся...

Вдруг тугой, хлёсткий удар прерывает мои невесёлые размышления – оранжевый хвост крупной рыбы раскалывает поверхность воды и пропадает в глубине. Сомнений нет – это таймень! Почти одновременно делаю резкую подсечку. Леса туго натягивается и быстро сходит с катушки, на руки передаётся упорное давление. Только бы прочно засёкся речной разбойник, а леса и тройник выдержат! Тупые рывки – и снова давящая тяжесть на спиннинговом удилище! Я пружинисто перемещаясь по берегу, всё время держа тайменя внатяжку – и вот уже кольцо за кольцом ложатся на барабан катушки метры отвоёванной лесы. Вдруг она резко провисает и, подавшись назад, я делаю несколько холостых оборотов катушки – что это, сошёл? Влажные ладони с лихорадочной быстротой выкручивают лесу, идущую без всякого сопротивления. Кажется, всё ясно...

Неожиданно невдалеке от берега вскипает водный бурун – таймень выходит на поверхность и, увидев человека, резко изгибает своё мелкопятнистое, брусковатое тело и вновь устремляется наперерез бурному течению реки. Но силы его уже не те. Осторожно смиряя буйную силу рыбы, подвожу тайменя к острой песчаной закрайке, мыском выходящей на мелководье. На мелководье таймень будто теряет силы. Тяжело возится он среди округлых скользких камней, взбаламучивая прозрачную воду. И это ещё не победа! Как бы резким ударом не выбила рыбина из своей пасти тонкие жала крючков, как бы не обломила тройник о камни! Подтягиваю, насколько ещё возможно, тайменя к берегу, включаю тормоз на катушке и, с треском подматывая лесу, бегу по воде к нему, лежащему среди валунов в шести-семи метрах от берега. Перехватив лесу одной рукой, подхватываю рыбину под твёрдые жаберные крышки и, волоча широкий хвост по воде, вытаскиваю свою добычу на берег.

Дрожащими от волнения руками я вытаскиваю из кармана «Тройку». Душистый табак понемногу успокаивает, голубой дымок смягчает нестерпимый блеск воды...

Вдруг на противоположном берегу слышится треск сучьев и кем-то вспугнутая косуля огромными прыжками проносится по зарослям пожелтевшего мелколистного ивняка. Тайга живёт своей напряжённой, острой жизнью, не ослабевающей ни на минуту, и зовёт охотника попытать счастье на своих трудных тропах.

А.Иванов