ТРУДНО БЫТЬ ЧЕЛОВЕКОМ

Левый берег поднимался на много метров вверх отполированной временем каменной стеной. Голый откос километровой протяженностью плавно переходил в зеленую низину, утопающую в ароматной голубоватой дымке из смол и трав. Старый волк покинул благословенную низину. Пустынный обрыв и одинокая ель уже лет десять являлись для него границей между двумя сущностями – зверя и человека. Пребывание на берегу не приносило его душе радость. Неприятные воспоминания лишь глушили горестные сомнения о безрадостной одинокой волчьей жизни. И право его выбора – остаться волком уже десять лет имело силу благодаря подобным воспоминаниям о прошлой жизни в человеческом обличии. Единственное о чем он жалел – о недоступном ему теперь волшебстве рукотворном, когда на ощупь он раньше мог определить породу дерева, когда частичка его души вселялась в творение его. Хорошим он был плотником! А теперь он в состоянии только за ухом почесать, да нору вырыть.

Пологий правый берег привлекал его деревушкой и людьми–муравьями, которые до глубокой ночи суетились погруженные в свои дела и заботы. Налетевшие с запада угрюмые тучи заставили людей попрятаться в жилища еще до начала грозы. Глубоководная река вдруг перестала отражать небеса; зеркальную поверхность потревожили рокочущие круговерти, и открылось взгляду темное дно. Вскоре пейзаж скрылся за непроницаемой дождевой завесой. Запечатлевшееся в памяти темное речное дно вселило в волчью душу невероятное спокойствие, с которым непогода ушла на второй план.

– Уважаемый, вы не будете против, если я нарушу ваше одиночество, укрывшись под вашим деревом? – спросил молодой волк, тоже по каким-то причинам отрекшийся от сути человеческой.

– Как ты узнал, что я не истинный волк? Я уже лет десять не помню имени своего! А у тебя глаза еще человеческие. Сколько времени ты...

– Три года! – ответил молодой волк. – Не желаю быть человеком! Хорошо, что мы – оборотни – можем навсегда оставаться волками. Люди! Эти люди!.. Скажи, если не секрет, что заставило тебя навсегда покинуть человеческое общество?

– Само общество и заставило! Какой вопрос глупый! Видишь на правом берегу деревушку? Крайний дом справа – мой дом. Отец и младший брат хранили мою тайну до тех пор, пока тяжелая болезнь не свела старика в могилу, и младший брат не захотел стать полноправным хозяином дома. Я не претендовал на наследство и был рад общему проживанию.

И все же братец, во избежание подобных неприятностей, поведал всей деревне, кто я есть на самом деле. Подкараулили меня у леса, изловили, ошейником стянули горло, поволокли за цепь на площадь и привязали к столбу. Обвинили меня во всех грехах земных, что случились за эти сорок лет. Я же ответил им так: «Не было нужды мне поджоги устраивать, людей убивать, и скот исчезал не по моей вине! Меня манит девственная природа! Домашний скот – не добыча охотнику!» Словам моим искренним никто не поверил. А зачем?! Такой повод большой костер сорганизовать! Сам брат поджег ветви под моими ногами. Правда, сказал мне на прощание жалкое: «Прости». Заплясал я, как уж на сковороде. Повезло – цепь непрочной оказалась. Вот с тех пор перебрался я на этот берег, человеком не обжитый.

А что с тобой стряслось?

– Мне с родными «повезло». Я в семье седьмой. И никто не желал мне зла. Так же тайну хранила моя любимая. Знал бы ты, какой красавицей она была – по-волчьи бы завыл или собакой заскулил! Желала она мне только добра и поэтому решилась рассказать о моей болезни старой знахарке, которая и поведала всем. Вернулся я утром с охоты... Люди! Будьте вы прокляты! При чем же тут моя красавица?! Надругались над ней, избили до смерти и нагую завернули в волчью шкуру...

– Страшна наша участь. Не страх перед нами заставляет людей поступать так с нами. Разве брат может придать брата? Разве повинна любовь во всем?! Нет, не страх руководит людьми, а ненависть! Мы изгои, мы не такие, как они. И не верят они в то, что не интересует оборотней люди и их скот. Мы стремимся в глухие леса. Подальше от всего людского. И часто мы становимся жертвами, чьих-то козней, – вздохнул старый волк.

Между тем отжали тучи воду до последней капли и потекли прочь на восток призрачной пеленой. Промытые дождем дома как новенькие стояли на том берегу, посмеиваясь своей яркостью над волками. Перед тем, как проститься, молодой волк подошел к самому обрыву, чтобы бросить на деревню свой злобный взгляд. Обвалился под ним берег... Поднял старый зверь морду к небу и завыл протяжно, тоскливо. Вдруг до носа его донесся запах человека. Рука ухватилась за берег. Ощетинился старый волк, зарычал.

– Ради бога помоги мне! Помоги! – кричал молодой волк, вдруг ставший человеком. – Не бросай меня!

Казалось, не откликнется старый волк на зов о помощи. Но нет, и в нём еще что-то осталось...

Долго они простояли под деревом, смеясь и глядя друг другу в глаза. И падали с дерева на них последние капли, так похожие на слезы радости.

Юлия Цой