Вера и любовь

Рассказ 

Иринка тихо прикрыла за собой входную дверь и на цыпочках, чтобы не разбудить тетку, прошла в свою комнату. Там она взобралась на подоконник, открыла окно и негромко позвала:

– Женька!

Под окном появился неясный силуэт и послышался голос.

– Все нормально? – Спросил он.

– Все хорошо, она спит. – Ответила Иринка. – Ты иди, поздно уже.

– До завтра. Я люблю тебя, – донеслось из темноты.

– И я тебя люблю, – шепотом ответила Иринка удаляющейся тени, спрыгнула с подоконника.

На душе пели птицы. Все казалось светлым и радостным. Она сидела на не разобранной кровати в темной комнате, а мысли и мечты ее были далеко.

Прекрасное настроение, – думала она, – это огромный букет цветов. И он не просто радует глаз и благоухает, он излучает тепло и свет. И находится он здесь, у меня в душе. Я знаю, этот букет подарил мне Женька. Он такой хороший, такой внимательный. Странно, как это я раньше не замечала его. И вот уже много месяцев он – единственный человек в моей жизни. Только он один понимает меня, с ним так легко и весело. И завтра я снова его увижу. Скорее бы настал завтрашний день.

Иринка услышала звук шагов. Дверь отворилась, и щелкнул выключатель. На пороге стояла тетя Вера. Как всегда властная и подтянутая, словно офицер царской армии. На ее внешний вид не повлияло даже ночное пробуждение.

Глаза тети Веры были прищурены, что не обещало ничего хорошего. Иринка в последний раз взглянула на свой прекрасный букет, и, вынырнув из мечты, смело посмотрела в глаза тетки.

– Ну что, гулена, явилась? – С дрожью в голосе спросила тетя Вера. – На часы не забыла посмотреть? Первый час ночи. Скоро совсем из дома уйдешь к своему хахалю. Вот подожди, напишу я матери твоей, узнает она, чем ее дочь занимается вместо того, чтобы учиться!

– Тетя, не заводись раньше времени. Мы в институте были, потом гуляли. Вот время и пролетело незаметно. Да и что тут плохого? Ты же знаешь Женьку. Мы с ним уже полгода встречаемся. И вообще – я не маленькая, мне скоро 19 лет.

– Знаю я твоего Женьку. Такой же голодранец, как ты. Ни отца, ни денег, в общем – ни кола, ни двора. Не представляю, как его мать хочет обеспечить ему высшее образование, работая машинисткой? На какие деньги, спрашиваю?

– Женя тоже работает, стипендию получает.

– Тротуары метет, мамочке помогает. И не лень ему каждый день в 5 утра вставать? Ну и выбрала же ты себе пару. Слушай тетю Веру, дурочка, – голос тетки стал доверительным, – подумай, зачем он тебе нужен? Будущий преподаватель, педагог. Да сколько учителей сейчас без работы сидит, что он может тебе дать? А жить где вы собираетесь? С его матерью в одной комнате? Или, может, твой “Дон-Жуан” на мою квартиру нацелился?

– Не говори так, тетя, Женя не такой.

– А какой он? Думаешь, он к тебе в деревню поедет? Тебе не он нужен. Разве нет у вас в институте парней хороших из приличных семей? Подумай, девка, для жизни достаток нужен, дом хороший, чтобы было где самим жить и детей ростить. – Тетя Вера сама до замужества жила в деревне и поэтому многие слова произносила на свой лад.

– Опять же, лучше, если родители богатые, жених с машиной. Ты же девка вся из себя, а счастья своего не видишь.

Тетя Вера удобно устроилась в кресле и продолжала:

– Вон гляди, у соседей моих из 27 квартиры сын на какой машине ездит. И магазин у него есть и квартира своя. Ты вот не будь дурой, все у тебя при себе. И парень-то в твою сторону поглядывает.

Иринка с тоской посмотрела на свой букет. Он уже не сиял и не излучал тепло, листья его пожелтели, цветы поникли, но она еще пыталась бороться.

– О чем ты говоришь, тетя, да кто я для него? Знаешь, сколько у него подруг? И вообще, он никогда мне не нравился, у него на первом месте деньги да машина. А девчонки – просто развлечение. Нет, это не для меня.

– Тетка вспылила. – А что для тебя? Деревня твоя с коровами или муж – голодранец? На меня и мое имущество твой будущий супруг может не рассчитывать. Это все не для него нажито. Хочет иметь семью, – пусть сам обеспечивает, а не может – нечего девкам головы кружить. Запомни, Ирина, я признаю мужем твоим только состоятельного человека.

Она понемногу успокоилась, и мысли ее снова вернулись в прежнее русло.

– Жить надо уметь, а не мечтать на ходу. Вот подожди, еще в подоле принесешь, не так запоешь, когда за каждую тряпку платить придется. А жить-то захочется не хуже других, вспомнишь тетю Веру, да поздно будет. Что ты, что мать твоя так ничего в жизни и не поняли. Она тоже принца ждала, дождалась героя. Теперь вон на ферме с коровами возится. А зачем, спрашивается, три года в городе проучилась на ветеринара? Тоже мне, любовь придумала. Что от любви-то толку, если лучше тракториста своего никого не нашла. Любовь...

А тебя, думаешь, для того в город отправили, чтобы ты время теряла? Вот посмотри на меня. Муж мой покойный, Вадим Викторович, царство ему небесное, женился на мне в 39 лет. Работал он на руководящей должности, и все-то у него было: и квартира трехкомнатная, и машина, и дача. Он в то время только со своей первой женой развелся. Я девчонкой была несмышленой, а свою выгоду сразу увидела. Ничего ему не позволяла, пока в ЗАГС не сводила. Вот теперь и живу – не тужу. А вы, молодежь, – три дня знакомы и в постель, жить друг без друга не можете, любовь у вас, а через две недели имени не помните. Все у вас легко и просто. Легкомысленные, одним словом. А Женька твой...

– Не трогай Женьку, не смей. Ты права не имеешь марать его своим грязным языком! – Губы Иринки тряслись, по щекам бежали слезы. – Ты только выгоду свою и видишь во всем! Ребенка родить и то не захотела – фигуру испортить боялась. А машина ваша ржавеет, сколько лет уже в гараже стоит, а в квартире живешь, как рыба в аквариуме – ничего не задень, не сломай. Только пыль вытираешь да окна моешь без конца. Домработница ты у своих вещей, вещистка!

Иринка выбежала из комнаты, заперлась в ванной и включила воду. Так она пыталась остаться одна. Во время ссор шум льющейся воды перекрывал громовые раскаты теткиного голоса, и никто не видел Иринкиных слез.

А в комнате тетя Вера, качая головой, удивлялась.

– Какая муха ее укусила? И откуда у нынешней молодежи столько злости. Никакого уважения. Стараешься для них, сил не жалеешь. Умру – кому все достанется, как не ей? Сейчас я для нее вещистка, а постарше станет, спасибо скажет мне за совет. Я же только о ней забочусь, и вот благодарность.

Рассуждая так, тетя Вера подняла с пола увядший цветок.

– Ну вот, опять мусор. Хоть бы раз помогла эта принцесса мне в квартире прибраться. А откуда эта трава могла взяться? Тетя Вера подобрала с пола еще несколько засохших стеблей, бросила их в мусорное ведро и ушла в свою комнату.

Елена Трушникова

---

Я жду тебя уже давно.
Я жду тебя зимой и летом.
Вдруг солнца луч в мое окно
Заглянет с молодым рассветом.

И ты придешь средь суеты,
Среди проблем больших и сложных.
Я знаю, это будешь ты,
Я верю в то, что невозможно.

В огромном мире без границ
Ищу с неугасимой силой.
Но где же ты, мой нежный принц,
Единственный, родной и милый?

Словно сказочная птица
Над рекою, над лесами
Золотая колесница
Мчится вскачь за чудесами.

Солнце над землей восходит
Колесницей золоченой,
Звонко песнь свою выводит
Жаворонок в жизнь влюбленный.

В синем небе над полями
Облака как дирижабли
В даль плывут за журавлями,
На траву роняя капли.

И холодные слезинки,
Преломляя солнца искры,
Расцвели, как на картинке,
Яркой радугой лучистой.

День летит на колеснице,
Не страшась прихода ночи.
И звенит и веселится
Над округой колокольчик.

    Утро
Ночь уходит. Светлеет восток,
Прогоняя неслышную тень.
Звезды гаснут, окончен их срок.
И опять начинается день.

Ветерок пробежал по траве,
Словно в поисках искры-звезды.
В голубеющей той синеве
Будят птицы леса и сады.

И взойдя на прибрежный песок,
В ожидании нового дня
Я приветствую алый восток,
Что, проснувшись, глядит на меня.

---

Ольга Нестеровская

АРТЕФАКТ

(Юмористическо-фантастическая повесть)

Продолжение. Начало в №19, 21.

К ней домой он не ходил – в любое время могла привалить дражайшая супруга, у которой ревность была не последним из числа «достоинств». Поэтому приходилось использовать любую возможность потери Лоркиной бдительности. Эта рисковая любовь сильно возбуждала их «романтические» натуры.

Как только раздался непринужденный храп доверчивой супруги, любовники, не сговариваясь, быстро ретировались в ванную, совмещенную с туалетом. Юркино красноватое лицо заалело еще больше. Торопливо накинув крючок, он демонстративно бурно задышал и стал расстегивать молнию на брюках. Сонечка распахнула свой пикантный халатик и оказалась в чем мать родила.

– Ну, ты даешь! Совсем обурела, а если б Лорка заметила?

– Да не дрейфь ты! Дура я что ли, халатиком махать. Мы сюда что, трепаться пришли? Вытаскивай свой огурец.

– Ну, ты и хамка. Видал я всяких, но так чтобы!.. Еще погляжу, вытаскивать ли. А, может, это «сладкое слово «миньет»?

– Тогда иди с порнозвездой любезничай, а я не обязана.

Перепирались они, естественно, шепотом. Во время их спора Сонька стянула с партнера брюки и сгоряча резко толкнула его на любимое место их сексуальных игр – стиральную машинку. Юрка только растопырил лапищи, стараясь притянуть к себе Сонькино тугое тело. Но жадное обладание прелестями соседки прервал дерзкий грохот тазика, сорвавшегося со стены прямо на обнаженное достоинство Юрки. Тот взвыл. Эти вопли все-таки разбудили пьяную Лариску, которую обычно пушкой не разбудишь. Но это же вопли ее Юрика! Она с трудом поднялась и, шатаясь, побрела к санузлу. В это время пылкие любовники стремительно приводили себя в порядок. Сонька запахнула халатик и рванула крючок. Невезучему казанове пришлось повозиться – быстро натянуть на толстый зад штаны – дело нешуточное.

...И перед сонной хозяйкой предстала изумительная картина. Сонька верхом на стиральной машинке внимательно разглядывала трещины на потолке. Юрка же был целиком поглощен изучением канализационной трубы под ванной, то есть из–под ванны виден был только его многострадальный зад.

– Дай отвертку. Слышь, говорю! – забубнил зад.

– Какую отвертку? – Непонимающе заскрипела Лариска.

– Какую-какую! Труба тут протекает. Непонятно что ли?

Лорка ехидно, хотя даже сама не дошла до смысла сказанного, протянула: «Что там, болтики отвинтились в трубе-то? Или винтики в твоей тупой башке разболтались»? – ее виртуозный юмор превзошел все ожидания.

Тут вмешалась опомнившаяся Сонька: «Да брось, Лорка, у него уже с перепития зашкаливает. Потоп ему мерещится, видишь ли. Скоро с дуру-то подумает, что на космическом корабле к марсианам прется, а газовая плита – пульт управления с компьютером. Лучше пойдем, споем «Земля в иллюминаторе видна. А сын грустит о матери»...

Юрик, приободрившись, начал выползать из-под ванны, решив продолжить спасительную тему. Но как на грех, предательская прореха оказалась расстегнутой, правдиво показывая кусок трусов в цветочек. Благо, Лорка была еще достаточно пьяна.

– А это что? – Спросила она.

– Что? – Юрка глупо уставился на эти самые цветочки. Ай-ай-ай! Тай опростоволоситься! Вот-вот в пьяной Лорке проснется кровожадный Отелло и начнет душить бедную толстую волосатую Дездемону с небритой рожей. Но умница Сонечка и здесь не сплоховала.

– Ты, Юрка, совсем стыд потерял! Ладно, там жена, но при мне-то! Мог бы быть поуважительнее! Я к вам всей душой, а ты!.. Никакого уважения к моей особе. Лучше я домой пойду! – передернув плечами, гостья решительно потеснила хозяйку к выходу. Лорка не хотела с ней ссориться, потому что соседка частенько их выручала и деньгами, и так, вообще.

– Соня, перестань ты обращать на пьяного дурака внимание. Пойдем, и как там: «Земля грустит о матери, а сын в иллюминаторе...» Тьфу, ты!

Новоиспеченная Джульетта подобострастно захихикала, свирепо взглянув на цветастого сантехника.

– Лорчик, на тебя я не сержусь, ангел мой. Мужики – народ некультурный, невоспитанный. Не то, что бабы. А мы кто? Самые настоящие бабы, золото, а не бабы! Вот за нас и выпьем! – И подружки, нежно обнявшись, поплыли на кухню.

Юрка понуро побрел за ними. «Такого облома у него еще не было! Но еще не все потеряно», – примерно такие мыслишки роились в его голове.

На кухне опять зазвякали стаканы.

«За нас – красивых, за них – неверных!» – Торжественно произнесла Сонька. «Неверные» обреченно молчали.

За окном уже была ночь. Ветки деревьев неслышно покачивались, подчиняясь только им понятному ритму. Легкая дымка висела в небе, звезды в этот раз плакать не хотели.

 
Продолжение следует