Интернет ответит на возврат статьи о клевете эльфингом

На возвращение в Уголовный кодекс статьи о клевете блогеры решили ответить «эльфингом» – приемом, позволяющим избежать обвинений в клевете. Сам термин не нов, в интернет-баталиях он появился около трех лет назад: эльфингом осаживали сетевых «троллей». Применительно к новым политическим реалиям прием стал использоваться только сейчас. Его активно начал использовать блогер и создатель «Доброй машины пропаганды» Алексей Навальный. Именно он, по словам вице-спикера Госдумы Сергея Железняка, может стать первым обвиняемым по возвращенной статье о клевете, если не прекратит распространять ложную, по мнению единороссов, информацию о «Единой России», Владимире Путине и его окружении.

«Ведь это не «Единая Россия» голосовала за повышение тарифов; ведь это не «Единая Россия» поощряет неравенство регионов политически мотивированным дотированием; это ведь не «Единая Россия» сидит в тарифных службах и согласовывает липовые инвестиции, задирая тарифы; это ведь не члены «Единой России» сидят по всей стране в ЖЭКах и ДЕЗах, разворовывая платежи населения и расплачиваясь за возможности разворовывания тем, что фальсифицирует выборы, сидя в участковых комиссиях», – эти слова из дневника Навального можно считать классическим образцом эльфинга.

PublicPost выяснил, будет ли работать этот способ распространения информации и поможет ли эльфинг блогерам избежать обвинений в клевете.

Михаил Бударагин, журналист:

Эльфинг – это когда ты намеренно и гипертрофированно кому-то пишешь разные добрые слова, даришь ему тонны бессмысленной и выглядящей очень иронично доброты. Это очень хорошо действует, когда кто-нибудь, к примеру, тебе пишет гадости, пытается тебя троллить, а ты ему в ответ пишешь: «Какой вы хороший человек!». Человек, разумеется, теряется – такие спонтанные проявления доброты сбивают его с толку. Т.е. эльфинг – это обратная сторона троллинга: не когда ты оппонента намеренно унижаешь, а наоборот – когда ты его намеренно возвышаешь, но выглядит это гораздо хуже, чем унижение.

В случае с властью, с новыми ее законами (о черном списке сайтов и о клевете), эльфинг – это новый эзопов язык. Его все понимают и понимают, что ты хочешь сказать, выразить свою позицию, но в силу определенных причин не можешь сделать это прямо. И вот ты пишешь, делая ссылку на новость о том, к примеру, как прокуратура начала расследование хищений денег чиновниками: «Разумеется, что мы, добрые и честные люди Земли, не верим, что чиновник может украсть деньги! Такого же никогда не было и не будет в России, чтобы чиновники пилили бюджет!». Формально тебя не могут привлечь ни за какую клевету, потому что то, что ты написал, и то, что ты имеешь в виду, и то, что все понимают, – это разные вещи.

Проблема в том, что новые законы апеллируют к тому, что в целом общество доверяет чиновникам, но есть отдельные отщепенцы, которые на чиновников клевещут. Но в реальности – общество категорически не доверяет чиновникам. Вы можете выйти на улицу и пройти по центру города с транспарантом: «Наши чиновники – самые честные и справедливые чиновники в мире!» – и, я думаю, большинству населения Российской Федерации будет понятно, что именно вы имеете в виду. И даже сами чиновники поймут.

Арестовать вас могут только за то, что вы якобы что-то там подразумеваете. В этом смысле Уголовный кодекс, конечно, нужно развивать дальше – что не только нельзя клеветать, но и нельзя подразумевать тоже. В этом смысле эльфинг – попытка показать всю абсурдность этого законодательства.

Андрей Столбунов, юрист, правозащитный центр «Справедливость»:

Если есть данные, что человек ворует, а пишут, что он не ворует, и акциями не завладевал и в рейдерских захватах не участвовал, то, я думаю, за это ничего не грозит. Любая лингвистическая экспертиза покажет, что в данном случае не было утверждения о фактах, имеющих заведомо ложное значение.

Наши власти не хитрее, а циничнее и тупее, чем может быть. На своей шкуре я могу сказать, как привлекают по клевете. В отношении меня предъявляли такие обвинения в прошлом году. В фабуле сказано – заведомо ложные сведения. Наши органы плевать на это хотели и даже предположения могут назвать заведомой ложью. Точно такая ситуация в деле Бекетова (Столбунов представлял интересы подмосковного журналиста Михаила Бекетова, обвинявшегося в клевете на главу Химок Владимира Стрельченко – PP), которым мы занимались.

Статья о клевете не может быть привязана в правовом смысле к реальной жизни. Единицы случаев из тысячи, когда удалось доказать, что человек заранее знал, что лжет. Хоть в реальной жизни, хоть в соцсетях или блогах.